Лера поднялась, развернулась и направилась в кабинет заведующего.

Распахнув дверь, она застала того с молодой особой в белом халате на коленях. Та, ойкнув, выпорхнула, а Лера, подойдя к изумленному медику, дала ему пощечину.

– Какой же вы мерзавец!

И вышла прочь.

Что делать, она не знала. Все, кто ей был дорог – отец, бабушка, даже Лариска, – все были мертвы.

Осталась она одна.

А кто сказал, что и она должна жить?

Вот именно, никто. А что, если…

В дверях больницы она налетела на Кирилла.

* * *

Лера позволила увести себя, усадить в автомобиль и увезти куда-то во тьму.

Кирилл что-то говорил ласковым голосом, и наконец Лера постепенно пришла в себя.

Только от этого сделалось еще хуже.

– Почему ты не брал трубку? – спросила она, и молодой человек ответил:

– По работе пришлось в СИЗО ехать, телефон отключил и сдал, извини. Но я тебе звонил, а ты не подходила. А потом мне сообщили, что с твоей бабушкой произошло…

Бабушка умерла.

Как умер отец. И Лариска.

Думать об этом не хотелось, поэтому Лера приказала себе сконцентрироваться на чем-то ином.

Лишь бы не на этом ужасе.

– Ты видел интервью? Я не понимаю, как это могло выйти…

Кирилл воскликнул:

– Я тоже не понимаю! Катя же профессионал своего дела!

Лера, посмотрев на Кирилла, добавила:

– Она сказала, что мне тебя надо спросить…

Кирилл обнял ее и, прижав к себе, гладя по голове, произнес:

– Ну, я с этим как можно быстрее разберусь! И отца подключу, если понадобится. Ведь если Катя оказалась такой тварью, то я все исправлю. Обещаю тебе! Ты ведь мне веришь?

И он поцеловал ее.

Конечно, она ему верила.

Разве у нее был выбор?

А затем он отвез ее на квартиру и, поцеловав, сказал:

– Я все устрою!

Зазвонил его мобильный, и Лера поняла, что Кириллу пора.

* * *

Он взял все на себя. Организацию похорон бабушки. Хлопоты, связанные с выдачей тела отца. И организацию и его похорон. Когда Лера попыталась завести речь о финансовой стороне дела, Кирилл отмахнулся:

– Об этом и не думай.

Она и не думала. А думала совершенно о другом. Вариант со съемной квартирой, где обещал ее разместить Кирилл, в последний момент сорвался, на дачу к нему ехать было нельзя, потому что там поселились какие-то свалившиеся на голову родственники.

Пришлось вернуться на квартиру.

* * *

Когда Лера уже в темноте подошла к подъезду (Кирилл, извинившись, что ему надо срочно по работе мчаться обратно, высадил ее не около дома, а в соседнем квартале), в лицо ей ударил ослепительный свет фар.

А потом что-то громыхающее ринулось прямо на нее.

Лера в самый последний момент отскочила в сторону, и автомобиль, который только что едва не наехал на нее, остановился в нескольких метрах, дверь его распахнулась, и из салона, откуда доносились оглушительные завывания шансона, послышался голос соседа из второго подъезда:

– Дочка маньяка, смотри у меня! В следующий раз перееду – мне еще орден за «Заслуги перед Отечеством» дадут!

И, дав газу, рванул прочь.

Чувствуя, что ее сердце колотится как сумасшедшее, Лера подумала о том, что, в сущности, сосед зря сделал, что не сбил ее.

Хотя наверняка сбивать не намеревался, а желал только припугнуть.

Возможно, так было бы лучше для всех.

В том числе и для нее самой.

Когда она поднималась по лестнице, сверху спускался соседский сын, прыщавый подросток лет шестнадцати, со злобной маленькой собаченцией. Заметив Леру, он отпустил поводок, и собаченция, яростно набрасываясь на Леру, принялась ее облаивать. А соседский сынок только стоял и ухмылялся.

На двери квартиры Лера обнаружила прибитую кем-то картонку с надписью: «Тут живет маньяк».

* * *

Лера забаррикадировалась в квартире, где ее раз в день навещал Кирилл. Выходить на улицу она рискнула только ночью, потому что, когда сделала это днем, то соседи, завидев ее, громко заворчали:

– Нет, что творится, криминал у нас по улицам разгуливает!

А потом еще один из соседей, причем наверняка специально, сделал так, как будто хочет наехать на нее автомобилем, а другой спустил с поводка злобного пса, на этот раз какую-то бойцовой породы, который едва не искусал Леру.

И ведь это все люди, с которыми она годами жила бок о бок, здоровалась, к которым ходила в гости.

И когда однажды вышла из квартиры, то увидела, что на двери красным написано: «Убийцы».

Как будто…

Как будто убийцей был не только ее отец, по крайней мере в глазах всего города, но и она сама.

И даже бабушка.

Похороны и отца, и бабушки были назначены на воскресенье – в тот самый день, когда в школе должен был быть выпускной.

Выпускной, к которому готовилась и она сама, и Лариска.

Лариска, которую всем городом хоронили тоже в воскресенье.

Но не на Старом, вообще-то почти заброшенном кладбище, которое было разделено дорогой от так называемого Нового, того самого, где должна была лежать Лариска.

* * *

Кирилл забрал ее рано утром, сообщив:

– Извини, по-другому не вышло. Были трудности с тем, чтобы получить место на кладбище, но через отца я их решил…

Лера не стала задавать вопрос, какие именно трудности.

Вряд ли кто-то хотел, чтобы на городском кладбище покоился маньяк.

Пусть и на Старом, заброшенном.

– Но в итоге все утряслось. Так даже лучше. Ты ведь не против?

Лера не была против.

– Церемония будет скромная, ты уж не обессудь. Ты ведь согласна?

Лера была согласна.

Разве у нее имелась возможность быть не согласной?

* * *

Когда где-то в чащобе Старого кладбища выросли два могильных холмика, на которых покоились несколько увядших красных гвоздик, Кирилл пояснил:

– Ну, от табличек лучше отказаться, ты сама понимаешь. Ведь идиоты всегда найдутся…

Он был прав: мир был полон идиотов. И все они не сомневались в том, что ее отец – серийный убийца.

А она сама разве не верила в это?