Кирилл, побелев, отпустил её руку.

— Сука, — тихо проговорил он.

…Е**ная сука и стерва Дёмина…

***

В понедельник Верховский демонстративно заявился в офис к обеду — пусть начальница поскандалит вдоволь. Но занять своё рабочее место он не успел, потому что Якушева на ходу сунула ему в руку папку и неприятно улыбнулась.

— К вечеру освободите свой стол Кирилл.

Брюнет хмурясь, начал читать подсунутый ему документ. Первым делом он решил, что следующим шагом Дёминой стало его увольнение.

Мысль скорее вызвала у него злорадство, чем страх. Выгнать его из собственного банка? Но в папке оказался табель его стажировки подписанный ею лично.

Вот значит как. Стерва решила выжить его из отдела самым эффективным способом. Ему оставалось до конца практики всего три рабочих дня, но она лишила его и их.

Нерационально, в бешенстве он направился к кабинету Дёминой. Он устроит ей ещё один скандал, прижмёт к этому чертовому столу ещё раз и наконец разложит прямо там. Пусть только попробует что-то вякнуть.

Но путь ему перекрыла Моника, не пустив в кабинет.

— Ее нет на месте, — сообщила она с новой злорадной улыбкой. Кирилл импульсивно сделал ещё один шаг так резко, что её улыбка сменилась напряжением.

— Она в отпуске, — сквозь зубы процедила секретарь, однозначно показывая, что она на стороне подруги и считает парня в чём-то виноватым.

Думает, он насильно прижал её к тому столу? И святая Женечка ни в чем не виновата?

— Она в отпуске впервые за два года… мать твою. Её нет и не будет ни здесь, ни в городе, так что можешь не заявляться к ней на порог больше. 

Пол года спустя

Эффект туннельного зрения? Кирилл почти час сидит на этом чертовом собрании банка, окружённый десятком начальников отделов и менеджеров высшей ступени, а видит только её. Слушает отчеты, но не слышит ни слова. Зато замечает каждое движение женщины. Как Дёмина сжимает и разжимает пальцы, будто готовится к драке. То, как она старательно не смотрит на него, как не поднимает глаз от бумаг, как щеки её горят ярким цветом и выдают эмоции.

Почти шесть месяцев прошло, а она ни на йоту не изменилась ни внешне, ни повадками. Всё так же в белоснежном костюме, как под коркой снега и льда… А сама вся такая нежно-розовая — ебанный подснежник с ледяными глазами и таким же холодным сердцем.

Арсений настаивал, чтобы Верховский после диплома выбрал другое отделение банка. Поменьше или побольше. Да, черт побери, любое, главное — подальше от нее. После того, что случилось шесть месяцев назад, он боялся за Кира. Боялся, что тот снова сорвётся из-за неё.

Однако парень не мешкал и не сомневался, твёрдо решив вернуться именно сюда. Он же обещал ей. Все это время, закрывая глаза, он чувствовал, как сквозь веки пробивается белый свет её кабинета. Или боль, что послевкусием она всегда оставляла за собой. Помнил её.

Кирилл всего раз пытался забыть. После того, как Лайт сбежала, просто, мать её, сбежала от него. То наркотическое путешествие закончилось слишком плачевно. После, когда он очнулся спустя две недели в клинике в другом городе, а семестр уже начался, Верховский поклялся себе, что никогда не забудет эту обиду. Полгода мечтал отомстить. Строил план вендетты за каждый её шаг, слово, действие. Но теперь, наконец увидев, мог лишь затаенно и с ненавистью восхищаться. Гребаная богиня. Как можно даже сейчас оставаться такой совершенной?

До неё наконец-то дошла очередь говорить. Женя в последний раз сжала и разжала пальцы в кулак, перебарывая себя. Мурашки бегали по спине. Она давно забыла об этом взгляде, который лазером прожигал всё на своём пути. А теперь на его пути оказалась лишь она. Поздно было задаваться вопросом, почему имя нового директора скрывалось от неё. Предательство или простая небрежность? А ей из-за очередного аврала было не до выяснения таких важных деталей. И вот на утреннем собрании она увидела Верховского.

Женя, словно выходя на ринг, вскинула голову, встала и ровным, спокойным тоном начала свой отчёт. Холод. Дистанция. Безразличие. Если парень надеялся на её эмоции, напрасно: она профессионал и не споткнётся об его взгляд, тем более ни при всех этих людях.

Дёмина даже ни разу не посмотрела на него за время своей речи, ни движением брови, ни интонацией не выдав напряжения. Кирилл скрипнул зубами.

Когда собрание закончилось, люди начали покидать кабинет. Евгения Игоревна, положив бумаги в папку, тоже хотела уйти, но услышала глухое:

— Госпожа Дёмина, задержитесь.

Та замерла. Ей чертовски не нравилось, что директор выделил её перед всеми остальными. Она не стала отвечать, но остановилась, оглядываясь с досадой на дверь, через которую уходили люди. В конце концов в зале осталась только троица его дружков. Главный юрист недовольно поджал губы. Начальник отдела безопасности сложил руки на груди, что выглядело угрожающе. Блондин, которого новый директор притащил за собой на должность финансового советника, смотрел с удивлением на самого Верховского. Тот отчего-то жестко уточнил:

— Наедине.

Жене показалось, или этот бескомпромиссный тон был адресован не ей?

Белов громко хлопнул дверью, выходя. Лайт наконец посмотрела на Верховского, тот уже успел подойти к ней, продолжая внимательно изучать.

— Что вы хотели? — холодно прервала она молчание. Оно слишком многозначительно растягивалось во времени и пространстве.

«Вы», — такое острое в её исполнении, как оскорбление.

— Мне нужен секретарь, — за эти шесть месяцев он так часто в своих мысленных диалогах с Дёминой произносил эту фразу, что и сейчас она вышла без запинки.

Женщина коротко выдохнула, почти усмехнулась, пожав плечами. Какой детский и злопамятный укол.

— А я здесь причем? — пусть обращается к своим дружкам, Зимину или Белову, пусть те ищут кандидатуру. Они любят решать проблемы за этого избалованного мудака. Стас хоть и продолжал спать с Якушевой, отчего-то затаил на нее саму такую обиду, что все эти полгода по мелочи гадил.

— Переведите ко мне Быстрицкую, — спокойно сказал Кирилл.

Дёмина посмотрела на сына шефа внимательно. Снова игра — «Да кому ты нужна»? Или скорее попытка задеть её через другого человека? Он знал, что в её случае последнее эффективней. Женя скривилась, но, пересилив себя, выдала:

— Если она согласится, — пусть не надеется снова вывести её из себя на пустом месте.

Брюнет улыбнулся:

— Согласится, — самоуверенности не занимать.

Женя наконец посмотрела в его бесстрашные глаза. И Кирилл, скользнув взглядом по её шее и ключицам, дополнил:

— Если ты не хочешь со мной спать, захочет она…

«Все-таки ты мстительный и злопамятный ублюдок», — прищурилась Лайт.