– И при данных обстоятельствах, – продолжал Мейсон, –рассказать обо всем этом могла только Сильвия Этвуд. Но она – моя клиентка, ипоэтому я не стану комментировать, насколько правдивы ее слова и что побудилоее говорить.

– Вы не правы.

– В чем?

– В предположении, что свидетелем, давшим эти показания,была Сильвия Этвуд.

– Кто же тогда был этим свидетелем?

– Перри Мейсон.

– А, понятно. Я говорил во сне, – пошутил Мейсон.

– Нет. Просто Броган устроил вам ловушку. Он хотел узнать,что вы и миссис Этвуд на самом деле думаете об этой пленке. Собираетесь лизаплатить за нее или будете бороться. Для этого он и организовал игру в покер ине ночевал дома. Он оставил дверь своей квартиры открытой, а к двери прикололизвестную вам записку. Он так искусно запрятал в квартире магнитофон смикрофоном, что тот мог записывать все звуки внутри квартиры и в коридоре. Онподключил к магнитофону электронные часы, те, что используют для включениярадио или телевизора, и поставил их на восемь пятьдесят. Вы бы удивились, услышав,насколько хорошо слышен звук прыжка Сильвии Этвуд, ее крик и весь ваш разговор.Джордж Броган уже раскололся. Он все рассказал Голкомбу и отдал ему пленку.

– Понятно, – спокойно сказал Мейсон. – От комментариеввоздерживаюсь.

– Я ожидал этого. В общем-то, я хорошо отношусь к вам,Мейсон, хотя считаю, что ваши методы слишком уж хитроумны и что вы чересчурдалеко заходите, защищая интересы своих клиентов. Вы и прежде ходили по остриюножа, и мне не хочется, чтобы над вами вновь нависла опасность угодить зарешетку. Я рассказал вам все как друг, чтобы вы случаем не дали показаний,противоречащих фактам. Помните, что эти факты могут быть установлены наосновании ваших собственных слов и слов Деллы Стрит и Сильвии Этвуд.

– Благодарю.

– Не стоит благодарности. А теперь, воспользовавшись этимордером, я заберу эту катушку с пленкой, которую вы сумели найти в квартиреФрича.

– А если я ее там не находил?

Трэгг усмехнулся:

– Это глупо, Мейсон. На пленке Брогана вы сами говорили, чтоидете искать эту штуку, и поэтому теперь бессмысленно отрицать, что вы ее тамнашли. Кстати, именно благодаря этой брогановской пленке я смог получить ордерна обыск вашего офиса. Поначалу никто не горел желанием выписать мне его, но,прослушав эту пленку, выписали без разговоров. Я решил сам распорядиться этимордером, потому что боялся, как бы Голкомб не заманил вас в ловушку, запутав впротиворечивых показаниях.

Мейсон встал из-за стола и, подойдя к Трэггу, пожал емуруку.

– А теперь, – сказал Трэгг, – я забираю эту пленку.

– Действуйте. И кстати, Трэгг, раз вы этим занялись,проверьте, где провел Броган весь вчерашний вечер. Проверьте до минуты.

– Уже проверил. У него железное алиби. Он играл в покер ссемью партнерами. Один из них оказался другом начальника полиции.

– Когда началась игра?

– Примерно в десять вечера и продолжалась до ухода Броганаутром, в пятнадцать минут девятого. Он заявил, что у него важная встреча и емунужно спешить, чтобы выпить чашку кофе, перекусить и привести себя в порядок.Он хотел уйти в семь, но задержался, потому что выигрывал.

– Он никуда не отлучался?

– Он уходил примерно в пять утра. Проиграв все деньги, онсъездил и занял их у какого-то приятеля. Вернулся около половины шестого ипринес пятнадцать тысяч долларов. Убийство же было совершено в промежутке отполуночи до трех часов ночи.

– Вы уверены в этом?

– Да. По крайней мере, в этом уверен врач, которыйпроизводил вскрытие. Помните об этом, Перри, и постарайтесь не попасть впросак.

– Еще раз спасибо за добрый совет.

– Не за что.

Взяв катушку, Трэгг дал Мейсону расписку и покинул офис.Делла Стрит посмотрела на Мейсона широко открытыми глазами. Мейсон пожалплечами.

– Шеф, почему вы не рассказали, где взяли пленку?

– Еще рано.

– Но потом вам никто не поверит.

– Мне и сейчас не поверят.

– Но, шеф, если вы сейчас все не расскажете, Сильвия несможет вам помочь. Они подумают, что вы с ней в сговоре. Вам нужно подумать осебе, рассказать всю правду, позвонить Сильвии и Эдисону и…

– Мы ничего не будем рассказывать полиции, – прервал ееМейсон. – Здесь офис адвоката, а не справочное бюро.

– У вас могут быть неприятности.

– Ну и пусть. Я и раньше терпел неудачи, вытерплю и на этотраз.

– Что же нам делать?

Мейсон указал на телефон:

– Позвони Сильвии Этвуд и попроси ее приехать сюда как можноскорее.

Сильвия Этвуд сидела в кресле для клиентов в офисе Мейсона.Ее глаза неотрывно следили за адвокатом. Она смотрела на Мейсона внимательнымвзглядом игрока в покер, оценивающего партнера, который только что высыпал након кучу фишек.

– Продолжайте, – сказала она.

– Я все сказал. Мы слушали эту пленку, и в это время вошелТрэгг с ордером на обыск.

– Значит, пленка сейчас в полиции?

– Да.

– Вам следовало сделать то, что я вам посоветовала, мистерМейсон. Сказать, что пленку взял мой отец и на нем лежит ответственность за то,что произошло.

– То есть за смерть Фрича?

– Да.

– Я не мог этого сказать, потому что не знаю, как все былона самом деле. Поэтому и попросил вас приехать сюда. Мне нужно точно знать, каквсе было. До мельчайших подробностей. Расскажите мне все и следите за тем, чтоговорите, – Делла Стрит будет записывать, а кроме того, я включу магнитофон, ион зафиксирует на пленке каждое ваше слово.

– Я ваша клиентка, – сердито заявила Сильвия. – Вы не имеетеправа обращаться со мной как с подозреваемой.

– Вы – моя клиентка, но это не мешает вам быть иподозреваемой. Начинайте.

– Хорошо. Я расскажу вам всю правду, чистую правду. Вчеравечером, после разговора с вами, отец был очень расстроен.

– Естественно. Но только расстроил его не я, а звонок Фрича.

– Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я вас ни в чем необвиняю. Действительно, разговор с вами его очень успокоил. Я просто смотрю навсе это с точки зрения последовательности во времени. Именно после вашего уходамы поняли, что отец очень нервничает. Мы хотели позвать доктора Флэшера, но несмогли его найти – у него был срочный вызов. Но еще раньше он оставиллекарство, и мы дали его отцу. Но он продолжал нервничать и не мог уснуть, хотявремя от времени дремал и даже засыпал на полчаса, хотя мы с Хэтти сидели унего в комнате. К десяти часам он успокоился.