— Плевать! Достали меня все! — в ее голосе столько отчаяния. — Вы все используете меня! Не верю! Никому не верю!

Понимаю, что это просто крик души. Я уже не улыбаюсь и не радуюсь. Вижу, что Василиса серьезна. Слишком серьезна.

— Василиса, — произношу как можно спокойнее, — спустись с окна, пожалуйста. Ты можешь упасть.

— Я хочу остаться одна! — кричит она. Поворачивает голову и смотрит вниз. Хватается за раму второй рукой, потому что ее начинает шатать.

— Вниз не смотри! — кричу я. Пытаюсь опять говорить спокойно: — хорошо, Василиса. Я уйду. Ты останешься сейчас одна. Слезешь с окна и ляжешь спать. Мы поговорим утром. Хорошо?

Молчит. Но хотя бы вниз больше не смотрит. Стоит, опустив взгляд в пол.

— Василиса, — зову ее, натягивая боксеры. — Видишь? Я ухожу. Слезай.

— Нет! — спорит и зло смотрит на меня. — Ты обманешь! Опять придешь!

— Там, — показываю на дверь, — ключ. Закройся и я не войду. Тебе надо отдохнуть, а потом мы поговорим. Хорошо?

Со страхом наблюдаю, как концы простыни развеваются от ветра.

Делаю шаг назад. И еще.

— Видишь? Я ухожу.

Подхожу к двери. Буквально силой заставляю себя выйти, но не ухожу. Стою и прислушиваюсь. Считаю до десяти. Еще несколько секунд и я не выдержу и ворвусь туда.

Но потом облегченно выдыхаю. Потому что слышу скрежет замка. Значит Василиса слезла-таки с окна и повернула ключ.

Стою еще какое-то время у двери, а потом, обхватив затылок руками, иду в другую комнату.

Падаю там на диван и просто смотрю в потолок. Сердце стучит слишком громко. И слишком часто. Что это? Неужели я так переживаю за Василису?

А если бы она сделала это?!

Отворачиваюсь к спинке дивана и кулаком ударяю в кожаную обивку. Сука! Почему?

Если бы выпрыгнула?!

Нет!

Опять отгоняю от себя эти мысли.

Я не могу потерять ее. Не могу. Знать, что она где-то есть, просто не со мной пока, — это одно. А думать, что ее может не стать совсем… Сука. Нет.

Почему же так хреново теперь? Ведь было ахуенно. Было!

А сейчас…

Встаю с дивана и иду к бару. Достаю бутылку виски и пью прямо из горла. Отрываюсь только, когда бутылка оказывается наполовину пустая.

Что с ней не так? Что с нами не так?

Мы же можем быть вместе. Можем! Но что я делаю не так? Ведь она может быть другой. Я знаю. Видел. Может.

Ставлю бутылку и опять ложусь на диван.

Надо по-другому, Давид. Иначе.

Но как?

Сука. Никогда не было так сложно.

И зачем мне это все? Может, плюнуть? Отпустить?

Чтобы кто-то другой трахал ее?!

Я готов вмазать самому себе только за мысли!

Она моя! Хочет того или нет! Никуда не денется! А сейчас тем более.

И я усмехаюсь.

Вот так-то лучше.

Зря я все это затевал? Ну уж нет, Василиса, попала в капкан — не выберешься.

Глава 12. Давид

Утром просыпаюсь от того, что мне холодно. Я ведь так и уснул на кожаном диване в одних трусах.

Сука. Это херово. Особенно сравнивая с пробуждением в обнимку с теплым телом Василисы.

В мозгу сразу всплывают ее мягкие груди, в которые я утыкался, засыпая, и которые я мял, просыпаясь.

И я опять возбуждаюсь. Член ждёт утреннего секса. На который я и рассчитывал. Но нет. Понимаю, что надо по-другому.

Для начала иду в душ. А что делать? Мой возбужденный член точно не будет способствовать нашему общению с Василисой.

Стоя под холодными каплями ещё раз прокручиваю вчерашний вечер. От злости бью кулаком о стену.

Почему?!

Но надо успокоиться. И успокоить Василису.

Выхожу из душа, быстро одеваюсь и иду к комнате, где осталась Василиса.

Пробую дверь — закрыта. Конечно, я могу открыть ее, но понимаю, что Василиса сама должна сделать это. Поэтому просто стучу.

— Василиса, открой. Это я.

В ответ тишина. Но я-то знаю, что она там. Охрана не сообщала о каких-либо ее передвижениях. Значит, она в комнате. Открывать не хочет — ясно.

Спускаюсь вниз и иду под окна ее комнаты. Так, окно так и не закрыла. Оставила себе запасной выход? Ухмыляюсь.

Иду к садовнику и беру у него лестницу. Третий этаж, но лестница высокая. Хоть и не достает до самого окна, но я могу уцепиться за него руками. Подтягиваюсь и оказываюсь на подоконнике.

Машу садовнику, чтобы уносил лестницу и убирался сам.

Спрыгиваю на пол и слышу:

— Ой!

Василиса так и сидит в кровати, обернувшись простыней.

— Что ты… как? — начинает она, с испугом глядя на меня.

— Ну, ты же дверь не открывала, — усмехаюсь я. — Как спалось? Без меня?

— Отлично, — возвращается прежняя Василиса. Отвечает уже смелее, задрав подбородок.

— А мне херово, — говорю я и сажусь в кресло. — Поговорим?

— Зачем, Давид? Ты же опять будешь врать, — зло произносит она. — Я не хочу, — отворачивается.

Встаю и иду к ней.

— Стой, Давид! — вскакивает она с кровати и смотрит на меня, нахмурив брови.

— Не сделаю ничего тебе, — бурчу я недовольно. — Давай как взрослые, поговорим и все. Обещаю, не притронусь к тебе, если сама не захочешь.

Произношу и сам поражаюсь тому, что говорю. Но что-то подсказывает мне, что продлится это «не захочешь» недолго. Ладно, Давид, терпение, только терпение. Тяжело выдыхаю, возвращая себе хладнокровие.

— Это ты все затеял? Ты придумал? Какой же ты… — Василису, наконец, прорывает, но она все равно пытается подбирать слова. Это мне нравится. Я улыбаюсь, но она истолковывает мою улыбку по-своему.

— Отдай паспорт и телефон! — требует она, сжимая кулаки.

Мотаю