– До чего удобно воевать, когда глушилки делу не мешают, – сказал он, эффектным движением откидывая предохранитель с красной кнопки.

– А я вот думаю, может, зря мы так? – запоздало обеспокоился Че, стискивая в руке гранату, выставленную на минимальную задержку в три секунды. – Если лифта сразу не найдем, орки тревогу поднимут, начнут искать, кто тут напроказил.

– Если бы у нас в казарме кто-то толчок взорвал, ты бы что в первую очередь подумал?

– Опять какая-то сволочь паленой водки натрескалась, – с ходу ответил Че.

– Ну вот и орки не ждут, что из их развороченного унитаза люди полезут, – Мазёвый окинул критическим взглядом своих товарищей. Все с ног до головы не пойми в чем. – Нас и свои-то сейчас за людей не примут, а орки и подавно. Все спишут на халатное обращение с боеприпасами или на выходку какого-то дезертира, спрятавшегося в канализации и потерявшего рассудок от голода, одиночества и вони. Орочьи порядки от наших мало чем отличаются.

– Убедил, – хмыкнул Че. – Воюем дальше.

Бухнуло на славу. В потолке образовалась овальная брешь четыре на полтора метра, из которой ударил холодный желтый свет. Вниз рухнула целая груда битого камня и гнутых труб. Среди обломков виднелось одно перекрученное и поломанное тело. По зловонной реке в обе стороны пошли миниатюрные цунами. Сверху послышались перепуганные возгласы. В пробоину улетела граната на минимальной задержке, и возгласы захлебнулись во втором взрыве. Бойцы прислушались к происходящему наверху. Чьи-то тихие стоны совсем рядом. Вдали возбужденные крики и топот множества ног.

– Пивная! Еще парочку! – распорядился Мазёвый. В пробоину бросили еще две гранаты на максимальной задержке в сто двадцать секунд и отбежали подальше. Взяли пятно желтого света на прицел. Места всяческих катастроф и несчастных случаев имеют одно очень характерное, присущее только им свойство. Они притягивают к себе целые толпы желающих узнать, а в чем, собственно, дело. Запах чужой свежей крови начисто вырубает у разумных существ инстинкт самосохранения. К тому моменту, когда истекли две минуты, помещение наверху набилось до отказа. Зеленокожие галдели, озадаченно заглядывали в дыру, вероятно, пытались оказывать первую помощь пострадавшим. Среди мусора, осколков и крови, маленьких граненых шариков, естественно, никто не заметил. Жахнули еще два взрыва с интервалом в пару секунд. Помещение наполнилось многоголосым визгом, рыком и стоном. Свет стал приглушенным. Трое раненых свалились в дыру и сразу получили по пуле в голову. Наверх вылетела очередная граната. Визги, рыки и стоны резко сошли на нет. Желтый свет погас окончательно. Видимо, накрылась последняя лампочка. Бойцы вновь прислушались. Одинокий голос громко произносил отдельные фразы с большими паузами, будто его обладатель говорил по телефону, но было это очень далеко.

– Банзай, земляне! – скомандовал Мазёвый.

Разведчики, помогая друг другу, выскочили через пробоину наверх. На учениях еще и не такие полосы препятствий одолевали. Только Кумар немного замешкался. Поставил ногу на сцепленные в замок руки Че и вдруг замер. Настороженно уставился в ту сторону, откуда они пришли.

– Чего завис-то?

– А? Не-е. Ничего. Померещилось, будто за нами по трубе идет кто-то.

Помещение, в котором они оказались, действительно было сортиром казарменного образца. От кабинок почти ничего не осталось. На месте, где они находились, была дыра. По правую руку ряд писсуаров, по левую – умывальники с общим длинным зеркалом на уровне лица. За умывальниками узкая раздвижная дверь. Серые металлические стены, поцарапанные осколками. На потолке шесть разбитых светильников. На полу никак не меньше сорока изувеченных тел в нелепых позах. Судя по шортам песочного цвета, это была обыкновенная пехтура. Пушечное мясо и рабсила армии зеленокожих.

И всюду кровь.

– Красиво вошли, – шепнул Клюв. Масок они пока не снимали и продолжали общаться через передатчики.

– С понтом, я бы сказал, – согласился Че.

– Кумар! Что чуешь?

– Рядом с нами три непострадавших зеленых. Сверху приближается еще с полсотни. Пока сравнительно далеко.

Мазёвый осторожно выглянул за дверь. Сразу за порогом труп с выбитым глазом. Осколок, скорее всего, засел где-то в глубине черепной коробки. Слева тупик. Справа короткий коридорчик и десяток ступеней, ведущих к следующей раздвижной двери, приоткрытой на ширину ладони. Боец быстро и бесшумно поднялся по лесенке. Заглянул в щель. Широкий коридор со светло-серыми стенами. На полу вдоль центральной линии полоса ядовито-желтой краски, заменяющая ковровую дорожку. На потолке один ряд квадратных светильников пятьдесят на пятьдесят сантиметров каждый. По правой стене две комнаты, по левой – три. В конце коридора большая двустворчатая дверь. Рядом с ней дневальный на тумбочке, что-то торопливо проговаривающий в аппарат проводной связи. Напротив него запертая стойка с оружием. Мазёвый поднял маг и единожды коснулся курка. Дневальный забрызгал мозгами переговорное устройство и стек на пол.

Бойцы высыпали на желтую дорожку. Кумар без колебаний указал комнату, в которой находятся еще два зеленокожих.

– Один притаился за дверью. Второй у дальней стены. Оба напуганы, но готовы к сопротивлению.

Клюв толкнул дверь и резко шарахнулся в сторону, пропуская летящий трехногий табурет. Следом за мебелью из комнаты выскочил орк. Рявкнул и бросился на Че, который первым попал в его поле зрения. Огреб прикладом по зубам и мгновенно утух. Клюв сунулся в комнату. Пригнулся, уворачиваясь от очередного снаряда. Выпрямляясь, всадил метателю табуреток пулю в грудь. Комната оказалась обыкновенным спальным кубриком на десять морд. Общие двухъярусные нары с аккуратно застеленными одеялами, табуреты, тумбочки – все почти как у людей. Только в человеческих казармах бойцы спали не кучей, а на отдельных шконках.

– Рядом никого, – объявил Кумар. – Только тяжелораненые.

– Все-таки чующий в отряде – личность незаменимая, – отметил Мазёвый. – За последнюю неделю я уже отвык от этой роскоши.

– Такая же херня, брат, – буднично отозвался Клюв, перерезая горло зашибленному прикладом орку. Тот был в отключке, так что умер без особых мучений.

Че и Клюв быстро проверили остальные комнаты. Три из них оказались солдатскими кубриками, похожими один на другой, как зеркальные отражения. В последней комнате жили офицеры. Там был стол, небольшая видеопанель на стене, две отдельных шконки. В тумбочке стояли бутылки, стаканы, сверток с какой-то сушеной травой, исписанные непонятными символами бледно-голубые листы, хозяйственный нож, сдвоенные крючки примерно того же назначения, что и человеческие вилки.

– По ходу, у этих чертей отдельные кровати только офицерскому составу полагаются, – прокомментировал Клюв. – Типа, привилегия такая, что ли?

Мазёвый направился прямиком к большой двери в конце коридора. Осторожно приоткрыл ее, выглядывая наружу. Полумаска шлема немедля подстроилась под более темное помещение. Благодаря тонко настроенным светочувствительным элементам и мощным фотоумножителям, бойцы переставали замечать разницу в интенсивности освещения, стоило им опустить маски на лица. В этом смысле глаз одинаково отчетливо воспринимал залитую солнцем равнину и обстановку темной комнаты без единого окна. За дверью располагалась квадратная площадка примерно сто пятьдесят на сто пятьдесят метров. В стенах было множество грузовых ворот, помеченных строгими белыми символами. Единственным выходом служил широкий транспортный пандус в дальнем углу. Возле него в ряд стояли шесть смешных рогатых автомобильчиков, являющихся не чем иным, как автопогрузчиками.