— Я все знаю, — сказал он.

Фермин понуро покачал головой и забился в свой угол, как можно дальше от Сальгадо. Но тишина продлилась недолго.

— Мое молчание имеет цену, — заявил Сальгадо.

— Надо было дать вам умереть, когда вас приволокли, — пробормотал Фермин.

— В знак благодарности я готов сделать скидку, — сказал Сальгадо. — Я лишь попрошу оказать мне последнюю услугу, и я сохраню тайну.

— Откуда мне знать, что она станет последней?

— А вас поймают, как всех, кто пытался уйти отсюда на своих двоих, и, промурыжив несколько дней, повесят во дворе в назидание всем остальным, так что я больше не смогу ни о чем вас попросить. Итак, что скажете? Небольшое одолжение, и можете рассчитывать на мое совершенное молчание. Даю слово чести.

— Слово чести, вы? И почему же вы раньше не сказали? Это в корне меняет дело.

— Подойдите-ка…

Фермин поколебался мгновение, потом решил, что терять ему нечего.

— Я знаю, что эта свинья Вальс поручил вам выведать, где я прячу деньги, — начал Сальгадо. — Не трудитесь отрицать.

Фермин только пожал плечами.

— И я хочу, чтобы вы ему об этом рассказали, — доверительно сообщил Сальгадо.

— Что прикажете, Сальгадо. И где же сокровище?

— Передайте коменданту, что он должен идти один, собственной персоной. Если он возьмет кого-то за компанию, то не получит ни дуро. Скажите, что ему надлежит отправиться на старую фабрику Вилардель в Пуэбло-Нуэво, что за кладбищем, и быть там ровно в полночь — ни минутой раньше или позже.

— Напоминает сайнете[28]дона Карлоса Арничеса, Сальгадо…

— Слушайте внимательно. Передайте, что ему надо войти на территорию фабрики и разыскать будку сторожа рядом с ткацким цехом. Далее ему следует постучать в двери, и когда его спросят, кто пришел, ответить: «Да здравствует Дуррути».[29]

Фермин подавил смешок.

— Большей глупости я не слышал с тех пор, как комендант толкнул свою последнюю речь.

— Просто повторите ему то, что я сказал.

— А почему вы уверены, что я сам не отправлюсь на эту фабрику и, как в дешевой бульварной литературе со всеми ее дурацкими интригами и паролями, не уведу денежки?

В зрачках Сальгадо вспыхнул нехороший огонек.

— Можете не отвечать: не потому ли, что я буду мертв? — спросил Фермин.

Губы Сальгадо расползлись в змеиной улыбке. Фермин заглянул ему в глаза, горевшие жаждой мести, понял, что замышлял сокамерник, и продолжил:

— Это ведь ловушка, да?

Сальгадо промолчал.

— А что, если Вальс уцелеет? Вы ни на секунду не задумались о том, что с вами сделают?

— Ничего такого, чего со мной уже не сделали.

— Я бы сказал, что у вас железные яйца, если бы не знал, что одно вы уже потеряли. А если ваша затея не выгорит, то потеряете и второе, — поделился своим мнением Фермин.

— Это уже моя проблема, — отрезал Сальгадо. — Так на чем мы остановились, Монте-Кристо? Заключаем договор?

Сальгадо протянул свою единственную руку. Фермин смотрел на нее несколько мгновений, а затем неохотно пожал.

Фермину пришлось дожидаться традиционной лекции после воскресной мессы. На прогулке он выдержал короткий интервал времени, чтобы подойти к Мартину и передать ему разговор с Сальгадо и его просьбу.

— Наш план это не нарушит, — заверил его Мартин. — Сделайте, что он просит. В настоящий момент мы не можем допустить, чтобы на нас донесли.

Фермин, которого от всех этих переживаний уже давно донимали то тошнота, то сердцебиение, вытер струившийся по лбу холодный пот.

— Мартин, я не стал бы утверждать, что не доверяю вам, но если разработанный вами план столь хорош, почему вы сами не хотите им воспользоваться, чтобы выйти отсюда.

Мартин кивнул с таким видом, как будто он уже давно ожидал подобного вопроса.

— Потому что я заслуживаю тюрьмы. Для меня уже нет места за пределами этих стен, мне некуда идти.

— У вас есть Исабелла…

— Исабелла замужем за человеком, который в десять раз лучше меня. Если бы я вышел из тюрьмы, то лишь искалечил бы ей жизнь и больше ничего.

— Но она делает все возможное, чтобы освободить вас.

Мартин покачал головой.

— Вы должны мне кое-что как-то пообещать, Фермин. Это единственная для всех возможность отблагодарить меня за то, что помог вам бежать.

Фермин охотно согласился, подумав, что этот месяц выдался урожайным на просьбы.

— Все, что вам будет угодно.

— Если вам удастся бежать и если это окажется в ваших силах, позаботьтесь о ней. На расстоянии, так, чтобы она не знала, чтобы даже не заподозрила о вашем существовании. Позаботьтесь о ней и о Даниеле, ее сыне. Вы сделаете это для меня, Фермин?

— Непременно.

Мартин печально улыбнулся.

— Вы хороший человек, Фермин.

— Вы говорите так во второй раз, и с каждым разом мне ваши слова нравятся все меньше.

Мартин достал одну из своих вонючих сигареток и закурил ее.

— У нас мало времени. Вчера приходил Брианс, адвокат, которого Исабелла наняла вести мое дело. Я совершил ошибку, рассказав ему, чего хочет от меня Вальс.

— В смысле переписывать ту гадость…

— Именно так. Я умолял его не говорить ничего Исабелле, но я ему не верю, рано или поздно он проболтается. А она, уж я-то ее знаю, разъярится как фурия, примчится сюда и начнет угрожать Вальсу, что разоблачит его тайну всему свету.

— И вы не можете остановить ее?

— Попытка остановить Исабеллу — это как попытка остановить на полном ходу товарный поезд, для этого надо быть идиотом.

— Чем больше вы рассказываете о ней, тем больше мне не терпится с ней познакомиться. Лично мне женщины с норовом…

— Фермин, вы должны мне пообещать.

Фермин прижал руку к сердцу и торжественно поклонился.

— Возвращаясь к главной теме… — продолжал Мартин. — Когда она станет угрожать ему, Вальс способен выкинуть любой фортель. Этим человеком руководят тщеславие, зависть и жадность. Почувствовав, что его приперли к стенке, он сделает обманный ход. Не знаю какой, но что-то он обязательно предпримет. И очень важно, чтобы к этому моменту вы уже покинули сию обитель.