— Нет, Ясин, не нашел, — неживым голосом ответил шейх. — Лучшие люди, огромные деньги, все мои связи — и никакого результата.

— Этого просто не может быть, — как заведенный метался Адам в агонии своего гнева.

— Найди ее, Ясин! Найди! В тот же день я отдам ее тебе...

— И зачем она мне после него? — перебив шейха, выплюнул Адам. — Грязная, оскверненная другим...

— Не смей, — озверело остановил его Саид. — Не забывайся, Ясин! Она — моя дочь! Она — единственная в чьих венах сохранилась кровь великого рода  Аль-Наджах.

Саид был в ярости. В дикой, беспробудной, безотчетной! Уже несколько дней он сходил с ума, пытаясь осознать предательство собственной дочери. Единственной дочери.  Он ненавидел ее, презирал, проклинал, клялся Аллаху, что отречется от нее, как от гулящей девки... Но продолжал любить...

— Спаси ее, Адам, — сбавив обороты и впервые в жизни обратившись к молодому человеку по имени, данному тому при рождении, а не нареченному  Ясином по долгу крови, просил Саид. Он — полноправный правитель Дезирии прямо сейчас преклонял голову перед молодым, борзым, наглым эмиром небольшой провинции своей страны с просьбой спасти его дочь.

— Дослушай меня, Адам, — продолжил он. —  Примешь ее — все тебе отдам. Вечным должником твоим буду. Преемником тебя своим сделаю. Всё, что только захочешь!

Разве не об этом долгие годы мечтал Адам? Разве не к этому стремился и шагал по головам? Вот она удача! Хватай! Но только сейчас все это блекло в его глазах от понимания, какой ценой достанется ему. Принять ее? Смотреть в лживые глаза? Ждать нового удара в спину? В конце концов, запятнать свое  доброе имя грязной и неверной... Нет, Адаму даже думать об этом было противно! Но Саид не отступал:

— Ни одна живая душа не узнает о позоре, что навлекла на нас Алия. Ни одна! Для всех она уезжала с тобой, была в Португалии. Адам, не молчи!

Но мужчина лишь презрительно качал головой, мечтая об одном — больше никогда не слышать даже  имени  своей теперь уже бывшей невесты.

— Как найдешь ее — делай, что хочешь — слова тебе не скажу, — почти выл от безысходности Саид, готовый в эту секунду отдать все, лишь бы только очистить свое доброе имя от позора. — Свадьбу сыграем по всем законам,  а дальше хоть на цепь ты ее посади, хоть в пустыне посели. Нет мне больше до нее дела! Главное, чтобы род мой не оборвался, Адам! Чтобы не было в роду Аль-Наджах даже привкуса крови Аль-Карога. Не простит нам этого народ! Понимаешь?

— Понимаю, Саид, — еле живым голосом ответил Адам, — но и ты меня пойми: я же своими руками убью  их обоих, стоит мне только напасть на их след.

С этими словами, не прощаясь, совершенно забыв с кем и как он только что разговаривал, Адам быстрыми шагами покинул кабинет Саида, промчался через длинные, расписные и украшенные мозаикой коридоры и, пролетев мимо Абдуллы, выскочил на улицу и упал на колени, подняв  руки к небу и  полной грудью вдохнув раскаленный воздух.

— За что? — задавал он вопрос в никуда. — За что?

¹ Бишт   — традиционная мусульманская верхняя одежда, накидка, носящаяся на плечах.

² Кандура — длинная рубаха до щиколоток, с длинным рукавом.

³ Куфия  —мужской головной платок.

⁴ Меджипс — общественная часть арабского дома, как правило, предназначенная для встречи гостей.

Адам

— Посмотри на меня, Ясин! Посмотри! — Адам ощутил на плечах тяжелые руки и услышал голос Абдуллы. Сколько он сидел уже возле дворца с закрытыми глазами, сказать было сложно.

Предательство! Подлое. Низкое. Постыдное. Он никак не мог понять за что Алия поступила с ним так. За что воткнула нож в спину?

За то, что любил ее?  Готов был ради нее на все? За то, что с раннего детства вставал на  защиту? За то, что ждал ее долгие годы? Или за то, что с уважением и трепетом относился к ее решениям?

Алия плюнула ему в душу. Опозорила. Растоптала.

— На все воля Аллаха, Ясин! – тихо продолжил старик, так и не дождавшись ответа от Адама. Ему было больно смотреть на его  страдания, больно видеть его таким. — Поехали домой, мой мальчик! Поехали! Все обсудим и, поверь, станет твоей душе легче.

Абдулла знал чуть больше: он умел слушать и слышать людей вокруг, он уже давно не жил эмоциями и любую информацию подвергал проверке. То, что Адаму  во дворце рассказал  Саид,  он с легкостью предвидел: Ясмина в красках описала ему побег Алии.  Но старик понимал:  правду узнать молодой эмир должен был из уст Саида.

— Не руби сгоряча,  Ясин!  Ты же знаешь: ни одна ночь не длится вечно. И над твоей головой вновь взойдет солнце! Поехали домой: Ясмина распорядилась приготовить херис¹ к твоему возвращению.

Лишь из уважения к Абдулле Адам  поднялся  с земли и потерянно побрел за стариком.

Всю дорогу до дома Абдулла ждал, когда Адам заговорит первым, но тот упорно молчал, медленно отравляя себя осознанием произошедшего.

Только когда мужчины подошли  к саду возле белоснежной, аккуратно уместившейся  на берегу залива  резиденции Аль-Вахи, Абдулла,  прикоснувшись невзначай к руке Адама, осмелился привлечь его внимание к себе.

— Ответь мне, Ясин, — приглушенно обратился он к молодому человеку. —  К чему ты стремился все последние  годы?

—  Ты же знаешь, Абдулла, — уставшим, обреченным голосом отозвался Адам.

— Смотрю на тебя сейчас и думаю, что не знаю.

—  Разве?

Мужчины остановились в тени  раскидистых ветвей старого дерева. Удивительно, как среди разгоряченных песков безжизненной пустыни затесался этот зеленый, дарующий надежду и такую необходимую прохладу, оазис.

— Ты хотел  лучшей  доли своему народу, жаждал, чтобы земли наши перестали умываться людской кровью,  ты мечтал, чтобы Дезирия стала прежней: достойной, безопасной,  процветающей. Что изменилось, Ясин?

— Ровным счетом ничего, — уверенно отрезал Адам. — Кто я,  и зачем  Всевышний послал меня на эту землю, я никогда не забывал, тебе ли не знать, Абдулла?

—  Тогда скажи мне, Ясин, — не унимался старик. — Разве  предательство  Алии и Маджида в силах свернуть тебя  с выбранного пути?

— Нет, Абдулла!  Мне просто придется идти к своей цели  в обход.

— Не спеши с выводами, — губы Абдуллы дрогнули в еле заметной улыбке. —  Ясин, за пеленой гнева ты не видишь очевидного!

— Просвети меня, будь добр!

— Саид стал глух к голосу разума, — вздохнул Абдулла. — Он слаб. Он потерян. Одинок. Ты потерял невесту, он — смысл своей жизни. Он стал уязвим, Ясин, как никогда прежде.

— Погоди, Абдулла, — еще не смотрел Адам на случившееся с другой стороны, но слова Абдуллы заставили это сделать. —  Не хочешь ли ты сказать, что побег Алии и восстания казухов — звенья одной цепи?