Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда и как перед глазами Адама выросла гора, окруженная зелеными насаждениями, и была ли она на самом деле, понять он не мог. Как спустился на землю, как ощутил прохладное свежее дуновение ветра, как губ его коснулась живительная влага — все пронеслось мимо, отдельными фрагментами отпечатываясь в голове. Как и уродливая, полностью слепая старуха, костлявыми пальцами касающаяся его руки и что-то бормочущая себе под нос скрипучим, противным голосом.
Адам пришел в себя чуть позже, когда сидел уже в центре шаткого, убогого шатра. Вокруг было мрачно и воняло сыростью и гнилью. Обернувшись, Аль-Ваха заметил ту самую старуху, которая, как он считал, привиделась ему раньше. Она сидела, поджав под себя ноги и скрестив на груди руки. Ее стеклянные глаза, не моргая смотрели вперед, но явно ничего не видели. Ссохшаяся, лохматая, болезненная — она пугала своей внешностью и внушала отвращение. Вот только Саид, сидевший с ней рядом, смотрел на нее, словно на божество.
— Прошу тебя, Зухария, помоги отыскать дочь? — едва слышно умолял он.
— Ты опять все потерял, Саид, — проскрипела старуха.
— А ты снова скажешь, чтоб отступился от поисков, Зухария? — опустив покорно взгляд, молвил тот.
— Ищи себе на здоровье, — хмыкнула ведьма. — Да только от тебя ничего уже не зависит, Саид. А вот его ты привел вовремя.
Тощей, дрожащей рукой старуха безошибочно указала на Адама.
— Он знает, где твоя дочь, Саид, — просипела она. — То, что ты однажды потерял, он нашел.
Молодой человек лишь непонимающе помотал головой: нет, он не знал, где пряталась Алия. Слова старухи казались ему бредом. Да и кто она вообще такая, что позволяла себе отвечать за него.
— Привези ему то, что он потерял, — обращаясь к Адаму, сказала Зухария и улыбнулась беззубым ртом. — Только смотри не перепутай: сто раз подумай, судьбу свою выбирая.
Еще больше вносила сумятицу в голову молодого эмира старуха. Да как она смела? И почему он вынужден был ее слушать?
— Да если бы Ясин знал, где прячется Алия, неужто ты думаешь, мы к тебе бы поехали, Зухария? — сбивчиво вмешался Саид, словами отражая мысли Адама, но старуха сделала вид, что вовсе не услышала его.
— Две капли воды, — продолжила та, — одна от холода едва не превратилась в лед, другая чуть не высохла от яркого солнца. Одна поможет утолить жажду, другая – отравить твое тело. Одна способна воскресить к жизни целую страну, другая — погубить ее навеки. Тебе решать. Только тебе выбирать, какой ты позволишь проникнуть в твое сердце.
— Я не понимаю тебя, — пересохшими губами прошептал Адам. Он не врал. Он действительно, сидя в полуразвалившейся лачуге в самом сердце Блароха, не мог уловить ход мыслей старухи.
— Не понимаю, — повторил он, уловив на себе недоверчивый взгляд Саида.
— Я все сказала и добавить мне нечего, — огрызнулась ведьма, еле встала со своего места и, укутавшись в облезлую верблюжью шкуру, указала гостям на выход. — А сейчас идите вон, оба. Я устала.
¹ Херис — пшеничная каша с мясом, которую тушат более 5 часов. Традиционно ее готовят к праздничному столу.
Исландия
Энн
— Милая моя, просыпайся, — ласковый голос Арны сквозь обрывки снов прорывался к сознанию Энн. — Девочка моя, попытайся встать.
Открыв глаза, девушка смогла различить встревоженное лицо матери, постаревшее за эти дни на добрый десяток лет. Солнечные блики игриво переплетались в ее длинных густых волосах, подсвечивая их и придавая образу Арны налет некой божественности.
— Как ты, Энни? — спросила она, с тревогой осматривая дочь. — Давай, я помогу тебе встать.
— Я сама, — искусанными в кровь губами, прошептала Энн и на локтях попыталась приподняться, но каждое движение отдавалось жгучей болью во всем теле. — Папа вернулся?
— Нет, Энни, нет, — еле сдерживая слезы, поспешила успокоить дочь Арна. — После того, что натворил? Боюсь, раскаяние за свой поступок еще долго не позволит ему вернуться. Господи, Энни, за что нам все это?
— Мамочка, — с неимоверным усилием все же приняв сидячее положение, Энни крепко обняла мать. — Я сама во всем виновата, сама. Не стоило мне приезжать, не стоило заводить с отцом этот разговор. Да и с лестницы я сама упала, мам. Не вини его: я просто оступилась.
Арна ничего не ответила, лишь сильнее прижала дочь к груди: в таком состоянии свою девочку ей еще ни разу не приходилось видеть.
— Дай я посмотрю, — уже не стесняясь своих слез, произнесла она, слегка отодвигая край ночной сорочки с плеча девушки: алые разводы вперемешку с синеющими гематомами вдоль спины дочери разрывали ее сердце на части. — Я принесла мазь, сейчас все обработаю.
Энн кивнула: без посторонней помощи справиться ей было не под силу.
Ларус сорвался накануне днем, когда Арна вместе с Оскаром и Петером уехала в город за покупками. Энн к тому времени уже почти неделю жила в родительском доме, вернувшись сразу, как стало известно об исчезновении Хинрика. Разве могла она подумать, что даже в этом отец будет винить ее...
Несколько дней Энн просто была рядом, на подхвате, помогала по хозяйству. Ларусу и Арне было не до того: на след Хинрика выйти никак не удавалось, а размер неустойки, озвученный представителем Адама, рос с каждым часом словно на дрожжах.
В тот день, оставшись с отцом наедине, Энн набралась смелости рассказать ему об афере алмазного короля, но стоило той лишь заикнуться о знакомстве последнего с Ангуром из Дезирии, как Ларус взорвался: схватил первое, что попалось под руку и замахнулся на дочь. Ни с какой лестницы Энни, конечно, не падала, но причинять еще большую боль Арне своими признаниями не хотела.
— Уже не так больно, мам, — Энн пыталась успокоить мать, ощущая как дрожали ее руки, прикасавшиеся к следам дикого гнева Ларуса. — Правда, все хорошо!
Но, чем больше Энн пыталась казаться сильной, тем сильнее сжималось сердце женщины: таким агрессивным и жестоким своего мужа она еще не знала.
— Непокорная, непослушная, своевольная, — причитала Арна, аккуратно распределяя лекарство по коже. — Энни, я же тебя предупреждала, что он не в себе. Не стоило подливать масла в огонь. После того, как Адам Ваха выставил неустойку, Ларус словно сорвался с цепи. А ты...
— А я оказалась не в том месте, не в то время... Почему он во всем винит меня, мам? Нашел бы Хинрика и срывался на нем.
— Мне иногда кажется: будет лучше, если Ларус его никогда не найдет. Если он с тобой сотворил подобное, то с ним что он сделает?
— Отцу нужна помощь, мам. Есть же какие-то курсы по управлению гневом? Ладно я — уеду, но Оскар и Петер останутся...Неужели тебе не страшно?
— Страшно, Энни, страшно. Я поговорю с ним, обещаю.