это сделала, меня окутал сильный мускусный запах 901-ого. Мои бедра сжались вместе, когда его аромат наполнил легкие. Я закрыла глаза, представив, как он раскачивается надо мной, как его мощные руки сгибаются у моей головы.

Внезапный звук у двери в камеру заставил меня подпрыгнуть. Когда я подняла глаза, то в дверях увидела охранника. Он дернул подбородком и приказал:

— Идем.

Я тут же вскочила на ноги. Когда он повернулся, чтобы вывести меня из этой камеры, меня мгновенно охватило чувство сожаления. Лишь на одну секунду я поймала себя на мысли, что не хочу уходить отсюда. 901-ый, возможно, и не хотел меня видеть, но он был лучшей альтернативой, чем Господин. Дрожь не покидала моей кожи, пока я шла по уже знакомому коридору к своей комнате. Я не хотела возвращаться к Господину. Не хотела той боли, что он причинял мне.

Я даже не хотела, чтобы он ублажал меня. Его безумная одержимость была почти так же ужасна, как и его тяжелая рука.

Когда мы дошли до моей комнаты, охранник открыл дверь, и я вошла. Мои глаза тут же осмотрели помещение в поиске Господина, чтобы попытаться предвидеть то, что со мной произойдет сегодня. Но я расслабилась, когда заметила Майю, выходящую из боковой комнаты.

Охранник закрыл дверь, и когда он это сделал, я улыбнулась. Пока не вспомнила вчерашний день. Тот, в котором Господин причинил ей боль в комнате, где мне надели браслет.

Внезапная печаль заставила мои ноги двигаться, и, к удивлению Майи, я обняла ее. Майя ахнула, когда очутилась в моих объятиях.

Отстранившись, я заглянула в ее темные глаза. Она казалась смущенной и растерянной.

— Ты в порядке? — спросила я, когда она моргнула в недоумении.

— Да, мисс. Почему вы спрашиваете? — робко сказала она.

Избавившись от комка в горле, я ответила:

— Вчера. Господин причинил тебе боль.

— Причинил мне боль, мисс?

Я подняла свою руку, на которой блестел браслет.

— В комнате, где я получила это. Он ударил тебя. — Я покачала головой и поняла, что сейчас показываю свое замешательство. Я поднесла руку к голове. — Мне казалось неправильным, что он так поступил.

Майя покачала головой и взяла меня за руку.

— Нет, мисс. В этом нет ничего неправильного. Господин делает все, что он хочет и когда хочет. Он регулярно нас бьет, — Майя сглотнула. — Я — чири, мисс. У меня нет права голоса во всем, что происходит в моей жизни.

Я кивнула, понимая, что ошиблась. Но в душе у меня было неспокойно. Как будто слова Майи были ложью. Как будто с нами не следует так обращаться.

Боль пронзила мое сознание, когда я попыталась понять, почему эта мысль пришла мне в голову. Но не смогла вспомнить.

— Идемте, мисс, — сказала Майя и повела меня из центра комнаты к столу в дальнем конце.

Я села, а она налила мне стакан воды. Затем она поставила передо мной тарелку с едой. Майя стала снимать с меня простынь. Я как раз подносила ко рту кусочек хлеба, но выронила его, чтобы сжать руками простынь.

Мои щеки вспыхнули под поднятыми бровями Майи.

— Я… я просто хочу побыть так еще немного, — быстро проговорила я.

Майя покорно кивнула и двинулась прочь. Я потянулась к ее запястью, и она остановилась. Не желая оставаться наедине с собой, я попросила:

— Пожалуйста, останься. — Затем я указала на еду. — Поешь со мной.

Майя покачала головой.

— Не могу, мисс. Это запрещено.

Вспышка гнева зародилась в моей груди. Я отодвинула стул рядом с собой.

— Сядь, Майя. Пожалуйста.

Она оглянулась через плечо на дверь, но там было чисто. Ни Господина, ни охранников. Майя медленно села, ожидая моих дальнейших действий.

И я рассказала ей о вчерашнем вечере. О 901-ом.

— Зачем ему так поступать? — растеряно спросила Майя, когда я закончила говорить. — Зачем Господин отдал вас своему лучшему бойцу?

Она снова проверила дверь и, когда там по-прежнему никого не оказалось, сказала:

— Господин ведет себя с вами совсем по-другому, мисс.

Майя опустила взгляд и уставилась в пол, словно обдумывая что-то. Потом резко подняла голову:

— Может быть, именно поэтому он так сильно ранил вас позавчера вечером. Потому, что знал, что отдает вас.

Она провела рукой по простыне, в которую я была все еще завернута, и продолжила:

— Он специально приказал одеть вас в прозрачную ткань. Это было сделано для того, чтобы соблазнить чемпиона.

— Ты права, — прохрипела я.

Ее выводы имели смысл в недавних действиях Господина.

— Но зачем?

— Охранник говорил мне, что я была подарком. За то, что он был таким отличным бойцом в яме.

Майя наклонилась вперед.

— Но в этом месте — в левом крыле — есть много монеби. Почему он подарил именно вас? Вы — Верховная Мона.

Я потерла рукой лоб.

— Не знаю.

Майя перестала вопросительно на меня смотреть. Потом положила руку на мою. Когда я почувствовала ее взгляд, то посмотрела в ее сторону:

— Все было в порядке, мисс? Он… он не причинил вам боль?

Чувствуя, как краснеют мои щеки, я покачала головой:

— Нет. Нет, — повторила я, — он не причинил мне боли.

Майя кивнула, затем сказала:

— Некоторые монеби, о которых я заботилась, были ранены бойцами.

Она наклонилась еще ближе ко мне и прошептала:

— Мужчинам дают наркотик, который иногда делает их неуправляемыми и грубыми. Они теряют рассудок и единственный их инстинкт — это драться и причинять боль. Это и происходит с монеби, которых посылают для того, чтобы помочь им успокоиться.

Я подумала о 901-ом. Я знала, что он не был под наркотой. По крайней мере, я не заметила признаков влияния наркотика на него.

— Я не думаю, что этот боец был под наркотиком.

Майя кивнула.

— Некоторым вкалывают меньшую дозу, если те послушны. Им дают какой-то препарат, который делает их агрессивными и вспыльчивыми, но если они здесь уже много лет, то привыкли к тому, как мы здесь выживаем.

Я впитывала каждое слово, потом спросила:

— Откуда ты так много знаешь, Майя? Ты же такая молодая?

Майя вздрогнула, ее лицо исказилось от моих слов.

— Что? — спросила я и потянулась к ее руке.

Она склонила голову, избегая моего взгляда.

— Майя? — подтолкнула я снова.

Она вздрогнула снова. Но