Не сводя с меня глаз, он продолжил:

— Моя мона чувствует это каждую ночь, поэтому я забочусь о ней. Я не позволяю ей чувствовать эту боль.

— Я не буду ничего делать, — огрызнулся я, в то время как она закричала.

Я рискнул обернуться и увидел, как она прижимает руку к своей киске. От этого зрелища боль в моем члене взмыла вверх. Но это было неправильно. Я не хотел ее, она не хотела меня. Не стану трахать ее из-за того, что ее накачали наркотой.

Я повернулся назад к камере 667-ого, когда он спросил:

— Она вспотела?

Я нахмурился, услышав его вопрос. Мне было все равно, что там с ней происходит, но как бы ни старался абстрагироваться от ее криков, я не мог. Не мог разглядеть ее со своего места, где стоял, поэтому повернулся и подошел ближе. Когда приблизился, ее расширенные глаза уставились на меня, и я увидел ее раскрасневшееся лицо. Оно было мокрым от пота. У нее был жар, кожа покраснела.

— Так что? — спросил 667-ой.

Я грубо ответил:

— Да.

Затем снова схватился за прутья камеры и закрыл глаза. Я пытался вдохнуть сухой спертый воздух коридора, но соблазнительный запах моны заполнял мои легкие и нос.

Я мысленно выругался.

— Слушай меня, — потребовал 667-ой.

Я повиновался его строгому приказу. Мои губы скривились, но ему было все равно.

— Ты должен трахнуть ее, — сказал он спокойно. — Если она вспотела, значит, наркотик слишком сильный, чтобы ее организм мог справиться с ним самостоятельно.

Он помолчал. Затем, убедившись, что донес до меня свою точку зрения, добавил:

— Некоторые моны умирали, если их отказывались трахать.

Мой живот будто вспороли, но скрывая свою реакцию, я ответил:

— Значит, она умрет.

Лицо 667-ого вытянулось в недоумении. Он ударил рукой по решетке и прошипел:

— Если бы я смог выбраться отсюда, то сделал бы это сам, — его лицо вспыхнуло от гнева. — А затем я бы убил тебя.

Он ткнул пальцем сквозь прутья решетки и выпалил:

— Эта женщина такая же пленница, как и мы, — он плюнул на пол коридора. — Ты может быть и чемпион, но ты нам не брат. Я надеюсь, что Господин убьет тебя медленно и мучительно.

С этими словами он отошел от двери своей камеры, а я в отчаянии закрыл глаза, когда крики моны стали такими быстрыми, что она едва успевала делать вдох между ними. Не в силах больше стоять здесь, я повернулся и начал расхаживать перед ней. Мои руки были сжаты в кулаки.

Я позволил себе взглянуть на женщину, извивающуюся на полу, и на пот, капающий с ее лба. Ее кожа была бледной, а руки дрожали. Затем мое сердце почти остановилось, когда она начала биться в конвульсиях, болезненный крик почти оглушил меня.

Я услышал разочарованные крики из коридора и понял, что мой отказ трахнуть ее бесит не только 667-ого. Другие самцы поблизости тоже начали реагировать на ее крики.

Я остановился, как вкопанный, борясь с тем, что делать, когда женщина внезапно замолчала. Мой взгляд метнулся к ней. Она смотрела на меня, тяжело дыша. Затем протянула свою руку в мою сторону и прошептала:

— Помоги мне… пожалуйста.

Ее мягкий голос был слабым и хриплым. Я зажмурился от отчаяния в ее голосе. Моя решимость ослабла, когда я увидел ее прекрасное лицо, смотрящее на меня с такой надеждой.

Через секунду я понял, что план Господина сработал. Каким бы холодным ублюдком я себя ни считал, я не мог видеть ее такой страдающей и слабой.

Я не стану причиной ее смерти.

Медленно, размеренными шагами я приблизился к тому месту, где она лежала. Я в отчаянии прикусил язык, когда тишину нарушил шипящий звук и в ее вены было введено еще больше наркотика.

Новый крик сорвался с ее полных губ, такой мучительный, что я тут же упал рядом. Мое огромное тело возвышалось над ней. Я понятия не имел, что делать дальше. Но не раздумывая долго, мона потянулась к моей руке и положила ее прямо себе между ног.

Она снова застонала, но на этот раз в ее крике был намек на облегчение, когда мои пальцы встретились с ее влажностью. Я сглотнул от ощущения ее тепла.

Позволив ей направлять мою руку, она начала толкать мои пальцы вперед и назад вдоль своих губ, ее бедра вздрагивали, когда они касались определенного места. Я стиснул зубы, увидев, как ее глаза закрывались от моего прикосновения.

Моя кровь стала горячей, а член пульсировал в штанах. Женщина стонала, и, повинуясь инстинкту, я погрузил пальцы в ее киску, чувствуя, как сжимаются ее стенки.

152-ая закричала и схватила меня за запястье, направляя движение моих пальцев все быстрее и быстрее, от чего мое дыхание стало рваным. Свободной рукой я сунул руку в штаны и вытащил член. Мой кулак пробежал вверх и вниз по его твердой длине.

Я тихо зарычал от одновременного ощущения влажного жара женщины и моей руки на члене. Я старался держать себя в руках, но, когда она выгнула спину и широко раздвинула ноги, весь мой драгоценный контроль разлетелся на куски.

Вытащив из нее свои пальцы, я отпустил свой член и переместился выше — туда, где она лежала. Я застонал от того, как прекрасно она выглядела подо мной. Когда она снова выгнулась, я потянулся к ткани ее платья и, положив руки на вырез, использовал всю свою силу, чтобы разорвать его пополам. Когда обнаженная кожа моны появилась в поле моего зрения, ожидая моего члена, я двинулся вперед, пока моя грудь не встретилась с ее сиськами, кожа к коже, жар к жару.

Мое дыхание стало прерывистым. Я тихо застонал, когда ее ноги обвились вокруг моей талии и попытались направить меня к ее центру. Наклонившись, я спустил штаны, затем положил руки по обе стороны от ее головы. Глаза моны встретились с моими, и на мгновение я застыл от того, насколько ошеломляющей она была вблизи.

Когда крик слетел с ее губ, я отодвинулся и уперся своим членом в ее вход. Мои руки дрожали, когда я прижал к нему кончик. Я закрыл глаза и замер. Я никогда раньше не был с женщиной, никогда не чувствовал, каково это — пролить свое семя в нее.

Я понятия