– Вот она, родимая, всего лишь в двух кварталах от нас, а сегодня как раз лётная погода. На крыше есть аэропортал. Туда мы и направляемся.

Капоне рассмеялся, что-то сказав на неизвестном для Слэйна языке. Ну что же, это и хорошо, что иногда н понятно, о чём он говорил. Слэйн подумал, что от этого с ним становится ещё интересней.

Неожиданно Капоне обратился к нему:

– Кстати, всегда было интересно, Ярик, прости, то есть Брюсси, как ты спишь? Сколько лет уже нормально не высыпался?

Капоне смотрел в упор своими смеющимися глазами с диковатым прищуром.

Слэйн задумался и затем ответил:

– Интересный вопрос. Честно, я сам этого не знаю. Доктор Мэйс утверждает, что раньше я спал крепче младенца и что нездоровый сон напал на меня совсем недавно, после какой-то аэромобильной аварии. Интересно то, что в жизни, сколько себя помню, я никогда не испытывал стресса. Бывало, конечно, что скучно до одури и совсем нечем заняться, но проблем со сном у меня никогда не было. Совершенно непонятное состояние совсем недавно начало преследовать меня – три года назад мне неожиданно стали сниться повторяющиеся кошмарные сны, появились жуткие головные боли. Постоянная рвота истощила мой организм до невозможности. Все болезни идут от нервов, это уже всем известно.

Иногда мне кажется, что я вынужден жить вечно и страдать, что смерть для меня всего лишь миф из старых информационных источников запрещённых сайтов Вирт-реальности. Если это правда, значит, вокруг меня действительно искусственный мир с бездушными куклами? Объясни мне, пожалуйста, зачем? Неужели весь мир – фальшивка?

Капоне спокойно выслушал и уже хотел что-то ответить, но замолчал, и Слэйн продолжил:

– Знаешь, в самом начале, когда моя болезнь была ещё в начальной стадии, я боялся засыпать и если всё-таки ложился, то пребывал в постоянной полудрёме. Крутился с боку на бок, и лишь китайская старинная фарфоровая фаза с позолоченными краями давала мне на короткий срок чувство расслабленности, спокойствия и душевного равновесия, Инь и Янь. Часто вспоминаю эту вазу и мои тайные желания на её счёт – мне хотелось, чтобы после моей смерти в этой вазе хранился мой прах. От этих паршивых энергенов я стал сильнее забывать реальность и ещё больше путать её с выдумкой. Все мои точные воспоминания с самого начала жизни, видимо, так и стёрлись, я начал понимать одно – это страшная болезнь, и она была у меня всегда, родилась со мной, вместе с первой мыслью. Сейчас я могу лишь воспринимать, что всё есть одно целое. Мир вокруг живёт внутри меня, смотрит на всё будто со стороны. Это мир моих взглядов, проникающий сквозь внутреннюю призму в самый недоступный угол запутанного мира моих снов. Я не знаю, может, это и есть понятие души, которая хочет вырваться из бренного тела?

Капоне занервничал и стал резким шагом ходить вокруг Слэйна, затем он остановился, поднял руки и громко, с возмущённой интонацией проговорил:

– Твоя душа неразделима с общим миром, помимо единичных вещей ничего не существует, и нет ничего, что постигалось бы умом, не воспринимаясь при этом чувствами, нет знания ни о чем, если только это не есть знание, рождённое чувственным восприятием. Твой мир, мир вокруг, так же как и мир твоих снов, – это и есть одно объёмное целое. Так получилось, что я – очень важная часть этого созданного тобой мира – ты так захотел. Ты – создатель и разрушитель одновременно, прошлое и будущее тесно переплетены внутри тебя. Ты – огромное связующее звено в этой цепи. Неужели ты совсем ничего не помнишь?! Даже аварии, после которой ты чудом выжил и впоследствии пролежал долгое время в коме?

Слэйн смотрел на Капоне изумлённым взглядом.

В этот момент они спускались куда-то вниз по разрушенным ступенькам лестницы.

Когда они оказались на улице, Слэйн воскликнул от ужаса. Его взору представилось то, что никогда не видел. Вокруг была огромная пустыня с лежащими повсюду обломками аэромобилей. Среди некоторых развалин были видны рекламные вывески с разбитыми экранами. Наступал рассвет, и сквозь толщу плотных коричнево-серых небес едва заметно проступал солнечный круг.

– Где это мы? – спросил Слэйн.

Капоне закрылся плащом.

– В созданном больным эго мире. Лучше укройся и рот не открывай пока, а то он вмиг заполнится песком и пылью.

Капоне дернул Слэйна за рукав и показал рукой, куда им идти. Он был прав, ветер был сильный и лицо лучше было бы спрятать.

Пройдя несколько развалин, они зашли в одну из них. Капоне прошёл немного вперёд и открыл огромную железную дверь.

– Сюда!

Слэйн проследовал за ним. Они шли по длинному освещенному тоннелю, на бетонном полу было много песка и различного мусора.

Слэйн, откашлявшись, спросил:

– Почему мне раньше не доводилось этого видеть?

– Наверное, потому что они старались не допустить этого. Всё, что ты видел, – только декорации. Не переживай, друг мой, для того я и прислан в этот мир, чтобы быть твоим хранителем, который поможет тебе всё вспомнить и решить эту запутанную задачу. Стоит признать, что кашу, которую ты заварил, ещё долго придётся расхлёбывать. Брюсси…

Слэйн разозлился.

– Брюс Слэйн – зови меня так, я пока не могу привыкнуть к новому имени.

– Точно, прости, Брюсси, тебе тоже придется запомнить своё изначальное имя, данное тебе твоей настоящей матерью. Всё как в американской классике времён Великой Депрессии, где ты выступаешь в роли неудачливого клерка, став заложником отчаянного гангстера, который прикрывается тобой как щитом от прицельных стволов задиристых фараонов. Классический сюжет: в начале ты – мой заложник, затем – друг и сообщник. А вообще, я уже готов кричать от безнадёжности. Промыли же тебе мозги как следует, чёрт тебя подери! Порой мне кажется, что ничего не получится и ты так ничего и не вспомнишь. В прошлой жизни, до злосчастной аварии, ты был моим другом детства, Ярославом Колосовым. У твоих родителей была красивая история любви, которая обернулась трагедией. В один момент, при загадочных обстоятельствах, пропал без вести твой отец, после чего ужасной смертью погибла твоя мама. Это история о том, как тебя в шестилетнем возрасте отправили в детдом, в котором мы встретились. Ты был диковатым молчуном, всё время прятался от воспиталок в туалете. Если бы я знал тогда, что через каких-то полвека ты окажешься разрушителем старого мира и создателем нового, то сбежал бы из детдома. Ты был необычайно талантливым скульптором и художником. После гибели твоей возлюбленной что-то в тебе переключилось. Твоё горе было настолько сильным, что ты полностью ушёл в мир своего творчества, потеряв связь с реальностью.

Слэйн отрицательно покрутил головой и проговорил:

– Я не помню ничего из того, что ты рассказал, совсем ничего – передо мной пустота. Помню только отношения со своей женой Дженни. Девушка, про которую ты говоришь, существовала только в моих снах.

Капоне глубоко вздохнул.

– Этого я совершенно не могу понять. Что-то ведь должно было остаться. Неужели только сны?