– Я могу и задержать вас, – сказал комиссар, однако мы оба понимали, что он этого не сделает. Гобер проверял меня на прочность, испытывая удачу.

Некоторое время мы смотрели друг на друга, а потом комиссар отступил и сказал уже для всех:

– Мне совершенно не нравится ваша вовлеченность в это дело, она выглядит довольно подозрительно. Попрошу всех покинуть этот дом и позволить нам делать свою работу. Мсье Дюваль, продиктуйте адрес моему помощнику, чтобы мы проверили ваше алиби и знали, где вас искать, если возникнут новые вопросы. Байо, опросите соседей.

Сказав это, комиссар направился вверх по лестнице, похоже уже точно зная, куда приезжала Кароль. Арман повернулся ко мне и некоторое время смотрел прямо в глаза:

– Что ты об этом думаешь? Твоя интуиция подвела тебя? Я мог убить Кароль?

Что-то в его потрясающих глазах заставило меня замереть и перестать дышать. Никто и никогда не смотрел на меня с такой надеждой. Арман ждал ответа, а я не могла не то только говорить, даже думать не была способна. Сердце трепетно ускорилось, как только Дюваль еще чуть-чуть приблизился, словно настаивая. Тонкий аромат парфюма, смешанный с запахом тела, вскружил голову, я едва удержалась, чтобы не коснуться руки мужчины. Арман продолжал испытывать меня взглядом и ждать. Пришлось приложить руку к груди, прямо над взволнованным сердцем, будто это помогло бы его успокоить, и сделать шаг назад, пытаясь избавиться от наваждения.

– Я все еще думаю, что ты этого не делал.

Дюваль кивнул удовлетворенно и посмотрел на друга. Между ними произошел какой-то немой диалог, после этого Арман двинулся к лестнице, а Тьери остался на месте, наблюдая за Байо, который уже постучал в одну из дверей. Недолго думая, я последовала за Дювалем. Широкая лестница с деревянными перилами на металлическом основании, привела нас к мрачному коридору, где мы увидели всего две двери, одна из них была приоткрыта.

Арман обернулся, услышав мои шаги, хотел было что-то сказать, но потом, словно смирившись, передумал. Выставив руку чуть назад, он немного меня притормозил, прислушиваясь к звукам из квартиры. Дюваль нахмурился, сделал еще один шаг и замер.

– Стой! – громким шепотом сказал он, и я отставила назад поднятую для шага ногу.

Арман чуть склонил голову набок, но теперь он не прислушивался, а… даже не знаю, что именно он делал. Прикрыл глаза и втянул носом воздух, а потом выставил перед лицом ладонь и как будто погладил что-то невидимое. Мне показалось, будто он хотел сделать что-то еще, но обернулся ко мне и не стал.

– Я не могу войти, – вызвав мое крайнее удивление, сказал он, – а ты аккуратно загляни, но постарайся не попадаться на глаза Гоберу. Справишься?

– П-п-попробую, – все еще не понимая, что происходит, ответила я. – А почему ты не можешь?

– Нет времени на вопросы, комиссар не будет там вечно.

Стрельнув в него взглядом, обещающим продолжение этого разговора, я обошла Армана и осторожно проскользнула в квартиру. Сделав шаг внутри, поняла, что туфли выдадут меня, издавая довольно отчетливый стук в тишине, царившей вокруг. Не хотелось бы, чтобы комиссар заметил мое проникновение, особенно после просьбы удалиться из особняка. С легкостью скинула туфли и побрела дальше в одних чулках, прижимая обувь к груди.

Квартира оказалась довольно просторной, с достаточным для освещения количеством окон и высокими потолками. Место, которое я аккуратно рассматривала, тоже скорее походило на студию скульптора, чем на обычные апартаменты. Первая комната была заставлена фигурами обнаженных тел, бюстами, руками со скрюченными будто от боли пальцами. Я поежилась и пошла дальше мимо стеллажей и полок с различными инструментами и материалами. Здесь было довольно чисто, ни следа гипса на полу или столах. Или тут давно не работают, или тщательно убирают, что для людей творческих редкость, на мой взгляд.

Перед следующей комнатой я застыла в нерешительности, поскольку слышала присутствие Гобера. Набравшись смелости, все же заглянула и чуть было не вскрикнула от удивления.

Комиссар с интересом изучал стоявший в центре круглый стол с наброшенной на него скатертью. На столе лежали книги в старых потрепанных переплетах, какие-то листовки со странными картинками, кинжал, а еще стояли свечи, оплавленные почти до основания, какой-то небольшой котел, скорее похожий на декоративную копию, чем на сам предмет обихода. Уже довольно давно я ничего не слышала о спиритизме. Когда-то эта тема будоражила умы многих, но еще до войны она ушла на задний план, словно люди вдоволь насытились ею. Не берусь утверждать, что в этой комнате занимались именно спиритизмом, поскольку никогда не интересовалась этим вопросом, но в моих представлениях все выглядело именно так.

Благодаря тому что Гобер был очень увлечен изучением предметов на столе и чтением листовок, я осталась незамеченной и так же тихо покинула квартиру.

Арман ждал меня у дверей и, как только я вышла, спросил:

– Ну что там?

– Квартира – студия, кто-то пытается подражать таланту Родена и Камиллы Клодель.

– И? – нахмурился Арман.

– И довольно посредственно, хоть я и не эксперт. Когда видишь скульптуры мастеров, дух захватывает от вложенных в них эмоций, которые они с легкостью передают нам, простым обывателям…

– Долли, я не об этом!

Ощутив холодный камень под ногами, я вспомнила о туфлях, поставила их на пол, а потом, опираясь на руку Армана, принялась обуваться. Если мои движения и удивили Армана, то он и виду не подал.

– Насколько я поняла, здесь собирались любители мистики и спиритуалисты. Вся атрибутика налицо, обстановка тоже.

Выровнявшись и оправив платье, я посмотрела на Армана, в котором мои слова вызвали живой интерес.

– И что же Кароль забыла в таком месте, как думаешь? И почему это ты не смог войти?

Арман нахмурился, провел рукой по волосам и будто нехотя ответил:

– Что здесь делала Кароль, не представляю, а войти не смог, потому как я, кажется, главный подозреваемый, для меня это могло быть чревато не самыми приятными последствиями.

Ни на грамм не поверила, не про Кароль, нет, а про препятствия. Арман явно лукавил, что-то скрывая от меня. Почему-то это задело.

– Не веришь? – спросил он, тут же прочитав недоверие на моем лице. Надо сказать, что мне не очень нравилась эта его способность.

– Мы ввязались в это вместе, Арман, и я надеялась, наше… содружество будет основано на доверии, но я, видимо, зря надеялась. Ты что-то скрываешь, принимая меня за дурочку, но я не зря занимаюсь журналистикой. Кое-что тоже умею. Наблюдать за людьми, например. И мои наблюдения показывают, что ты лжешь.

Арман недовольно скривился, а потом как-то уж очень устало выдохнул. Он понимал – я права, но почему-то открываться передо мной не хотел. Хорошо, я ведь не прошу его душу обнажать, но по делу хочу знать все, что ему известно. По-моему, это честно.