Автомобиль медленно скользил по Анжуйской набережной, позволяя мне рассматривать красивые фасады, кованые решетки с цветниками и разнообразные ворота и двери. Миновав один из старейших мостов, который был назван в честь предпринимателя Кристофа Мари, построившего его на свои деньги, я удивилась собственной памяти. Даже не думала, что все это, когда-то услышанное или прочитанное, сохранилось в ней по сей день. Удивительное дело.

После моста Мари как раз и начиналась набережная Бурбон. Еще несколько ударов взволнованного сердца – и мы притормозили у ворот особняка Жассо. Тревога, дремавшая до сего мгновения, вновь подняла голову. Мои ладони похолодели, как только я подумала, что это место, вероятно, было последним, «видевшим» Кароль Пети живой.

Мужчины выбрались наружу, и Арман протянул мне руку. Взявшись за нее, поймала себя на мысли, что мы можем вот-вот разгадать тайну убийства молодой и жизнерадостной девушки. Я сделала резкий вдох и быстрый выдох, настраиваясь на решительные действия.

Четырехэтажный особняк из светлого камня, множество окон с белыми решетчатыми ставнями и темно-синие ворота, над которыми возвышался аккуратный балкончик и висела табличка с номером дома.

Мужчины, а следом и я, вошли в двери и оказались в просторной парадной. Если я все правильно помнила, то студия Камиллы Клодель находилась на первом этаже, но мы не были уверены, что Кароль приезжала именно в мастерскую скульптора.

Из одной из дверей выглянула седая голова. Арман тут же направился к любопытному жильцу:

– Прошу прощения, мсье, – обратился Дюваль к старику, – можем мы задать вам всего пару вопросов?

Морщинистый старичок с прищуренным взглядом некоторое время придирчиво нас изучал и, видимо отметив, что мы не похожи на проходимцев, приоткрыл дверь шире.

– Что вам угодно?

– Мой вопрос прозвучит странно, но вы, случайно, не знаете, приезжала ли сюда молодая девушка позавчера поздним вечером? Улицы у вас тихие, возможно, ее приезд не остался незамеченным?

Старик снова окинул нас хмурым взглядом, и мне показалось, что он не станет говорить с Арманом, но мои выводы были ошибочными.

– А то как же. Приблизительно в четверть двенадцатого и прибыла. Они все раз в неделю приезжают сюда в это время.

– Кто – все? – непонимающе тряхнул головой Дюваль.

– Ну как же… последователи мадам Клодель. В студию их никто не пускает, но они обосновались этажом выше.

– А почему по ночам-то собираются? – вмешалась я.

– А бог их разбери. Они вообще странные. В плащах с капюшонами, как колдуны какие. Все у них такое тайное и скрытое. – Старичок сморщился и фыркнул. – Тьфу, безбожники!

– А чего? Шумят? – спросил Тьери.

– Нет, – мотнул головой старик. – Просто приходят, не пойми что делают и через два, а то и три часа расходятся. Молодежь в основном.

– Думаешь, она именно сюда приезжала? – обратилась я к Арману.

Он обдумал мои слова и неуверенно кивнул.

– Больше вроде некуда. Кароль очень любила все таинственное, правда, про это собрание поклонников Камиллы Клодель ничего не говорила.

– Или просто ты не слушал… – пробормотала я, поглядывая на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Может быть, и так, – с сожалением ответил мне Дюваль, а потом вновь обратился к старику: – Большое спасибо, мсье.

Некоторое время жилец дома номер девятнадцать еще смотрел на нас, а потом, хоть и нехотя, но собрался закрыть дверь.

– Мисс Пэг?! – прозвучал за спиной недовольный голос, и мы все обернулись. К нам направлялся комиссар Гобер в компании своего помощника Байо. Полицейские остановились в нескольких шагах, и комиссар стрельнул взглядом в Армана. – На ловца и зверь бежит. Мсье Арман Дюваль, надо полагать? Я как раз все собираюсь побеседовать с вами.

Гобер смерил нас более чем недовольным взглядом, его чуть взлохмаченные брови нахмурились, он сердито поджал губы:

– Мое имя комиссар Гобер, и я расследую убийство небезызвестной вам мадемуазель Пети. А что вы здесь делаете, позвольте полюбопытствовать?

– То же, что и вы, полагаю, – непринужденно ответил Арман, и я перевела взгляд на него.

Дюваль держался легко и расслабленно, но это только на первый взгляд. Присмотревшись, я поняла, что снаружи он беспечен, а внутри как натянутая струна. Губы хоть и изображали подобие улыбки, а вот глаза стали колючими, выдавая настороженность. Арман не был знаком с комиссаром и осторожно присматривался к нему. Мне вдруг подумалось, что будь здесь его отец или брат, то они вели бы себя совсем по-другому.

– Ваша затея? – посмотрел на меня Гобер.

– Даже если и так, вы не можете запретить мне вести собственное журналистское расследование, – как можно спокойнее, под стать Арману, ответила я.

– Для чего? – Одна бровь комиссара насмешливо взлетела кверху. – Для светской хроники?

Укол попал точно в цель, Гобер знал об этом. Ощутив волну горечи, я сделал вдох, подавляя желание съязвить в ответ. Сейчас препирательства с законом мне совершенно ни к чему.

– Весьма неожиданно увидеть вас вместе после статьи, которую написала мисс Пэг. – А этот вопрос предназначался Арману.

– Мы с мисс Пэг уладили все проблемы между собой, – ответил Арман и невесело усмехнулся. – Вы хотели поговорить со мной о чем-то?

Дюваль смотрел открыто, не юлил, не изворачивался, не льстил. Я с трудом отвела взгляд от его лица.

– По словам мисс Пэг, да и других свидетелей, Кароль Пети в вечер перед смертью была именно с вами, – сказал Гобер, пристально, будто голодный бульдог, всматриваясь в лицо Армана.

Я невольно затаила дыхание. Ощутила легкое движение справа, Тьери шагнул к нам ближе и тоже застыл.

– Судя по тому, что вы здесь, комиссар, могу предположить, что все те же свидетели рассказали вам о времени, когда Кароль покинула мое общество интересующим вас вечером, – спокойным голосом ответил Дюваль.

– Верно, – кивнул Гобер, продолжая буравить своими цепкими глазами лицо моего спутника. – Однако, как и когда вы покинули клуб, вспомнить никто не может.

Слова комиссара прозвучали как гром среди ясного неба. Я бросила быстрый взгляд на Армана, который на миг растерялся, но довольно быстро овладел собой. Мое сердце отчего-то дрогнуло. А ведь я его об этом ни разу не спрашивала. Ни его, ни владельца клуба.

– Расскажете мне, когда вы ушли и куда направились? – спросил комиссар, делая крошечный, но весьма заметный шаг к Арману.

Обстановка накалилась моментально, я почувствовала возникшее между мужчинами напряжение. Как ни странно, Гобер не очень-то и боялся влияния Дювалей. Вероятно, он был из тех, для кого все равны перед лицом закона.