– Озвучь мне, что между нами. Громко, доходчиво. Озвучь это Леша!

Аспид

Встреча с ее родителями не входила в мои планы, как и задушевные беседы. Я не имел желания кому-то понравиться. Не люблю, когда что-то так выбивает из колеи, но в этом доме меня не покидает ощущение своей прошлой жизни. Правильность, умиротворенность, крепкая и дружная семья. По ее родителям это видно, за версту чувствуется. Все у них хорошо, красиво и правильно. Так, как и должно быть внутри этой гребаной ячейки общества. Так, как должно…

Но вместе с тем меня лихорадочно ломает от догоняющего со скоростью света настоящего, вновь просыпается злость, и мне хочется побыстрее свалить из этого дома. Глотнуть свежего воздуха. Но я этого не делаю, не веду себя как скотина, прекрасно понимая, с какими огромными и излучающими надежду глазами на меня смотрит Тея. Она действительно думает обо мне лучше, чем есть на самом деле, верит. Глупая, наивная девочка. Тея хорошая, очень хорошая, она боится обидеть, всегда подбирает слова, не доводит до конфликтов или же старается их сгладить. Она идеальная. Мне с ней легко, но в то же время я знаю, что даже в эту самую секунду ломаю ее, вынуждаю подстраиваться под себя, и она с легкостью это делает, даже не задумываясь.

Я далеко не тот, кто ей нужен, но в какой-то момент мне стало абсолютно плевать на правильность, эгоизм взял верх, и я просто не смог от нее отказаться. И сейчас не могу.

– Озвучь мне, что между нами. Громко, доходчиво. Озвучь это.

Она стоит напротив. Ее пытливый взгляд горячит кровь, а повисшая пауза начинает напрягать. Убираю за ухо прядь светлых волос, она выбилась из общего объема, нависая над правым глазом. У Теи большие глаза, в помещении цвет радужки более темный, насыщенно карие, при дневном свете – зеленые.

– Ты мне очень нужна, – звучит странно, и слова получаются слишком сухими. Но это то, что крутится у меня на языке, более того, под сердцем. О подобном вообще так говорят?

Конечно, я озвучиваю ей не то, что чувствую на самом деле. Сказать, что я влюблен, будет сейчас не самым лучшим, но мне стоило увидеть ее всего один раз, чтобы понять это. Всего лишь раз.

Никогда не думал, что такое вообще возможно. Щелчок, и все изменилось.

– Леша, – она улыбается, кусает нижнюю губу и делает шаг навстречу. Сокращает имеющееся между нами расстояние до миллиметра, упираясь своим носом в мою грудь.

В голове много мыслей, слов, но я оставляю их при себе. Не озвучиваю. Просто обнимаю, глажу спину, вдыхая аромат ее волос. Свежий, яблочный.

– Пошли отсюда, – утягиваю ее за собой, чтобы свалить отсюда. Стены больницы давят, я столько времени провел вот в таких же коридорах, когда мама была прикована к кровати и ее пытались поднять на ноги, что хватит на всю жизнь. На зубах металлический вкус, тяжелый, убивающий.

– Куда мы идем?

– Мы едем, – вручаю ей шлем. Между тренировками у меня есть часа четыре, этого хватит, чтобы смотаться за город. Одно из достоинств мотоцикла – практически полное отсутствие пробок, даже при их наличии.

– Это сюрприз?

– Ну что-то вроде того, – неопределенно веду плечом, ожидая, когда она сядет сзади. Сегодня я даже подготовился, вытащил из шкафа второй шлем. – Садись уже.

– Учти, принцип «села – дала» не работает.

– Я как-нибудь переживу.

– Ты расскажешь, куда мы?

– Увидишь.

Отрываю ногу от земли, медленно выезжая с территории больницы.

Теона

Я сразу понимаю, куда мы едем, стоит только высоким соснам появиться по периметру. А когда ровная дорога сменяется лесными ухабами, я с точностью уверена, что это те самые озера, где кое-кто схлопотал по лицу.

– Если учесть, что здесь ты наговорил мне море гадостей, то это не самое романтичное место, – возмущаюсь, стягивая шлем.

Чувствую, прическа у меня та еще.

– Зато тихо.

– Это, конечно, аргумент.

– Аргумент.

Леша не колеблясь снимает меня с мотоцикла, приподымая над землей. Скрещиваю лодыжки за его спиной, обвивая мощную шею руками.

Отвечаю на его поцелуй, такой проникновенный, словно он хочет съесть меня всю целиком, заживо. Становится жарко, и даже прохладный ветер не спасает от этой сладкой истомы. Внизу живота скапливается напряжение, я чувствую его слишком остро. Мы целуемся невероятно долго, словно мимо проходит целая жизнь. Страсть с присущей ей долей похоти лишь нарастает. Руки хаотично облепляют тело, трогая то тут, то там. Запрокидываю голову назад, подставляя свою шею под его губы, чувствую их влажные прикосновения и то, как коварно его язык спускается ниже.

Холодные, колючие мурашки рассыпаются по коже, дыхание учащается, и кажется, я уже абсолютно ничего не соображаю, зарываясь пальцами в его волосы.

– «Села – дала» не работает, говоришь? – он шепчет это в мои губы, улыбается.

– Дурак, – отстраняюсь, и он опускает меня на землю, целует в лоб.

Осматриваюсь, здесь красиво. Я люблю подобные места, лес, озера.

– Ты сказал, что расскажешь, – говорю так, словно мы все еще стоим в моем доме и наш диалог не закончился до сих пор.

Снимаю обувь и следую за Лешей. Он уже подошел к краю озера и снял с себя футболку.

На доли секунды забываю, о чем спрашивала, детально рассматривая его выточенное словно из камня тело. Он очень хорошо сложен, в принципе, это неудивительно для спортсмена, все так гармонично, без перегибов бодибилдеров и безумной раздутости. Стальные мышцы и шикарный рельеф. Он остается в одних джинсах, они с низкой посадкой, из-под которой видна резинка боксеров, взгляд сам невольно падает на хорошо просматриваемые косые мышцы живота.

Моргаю и поднимаю глаза выше, к лицу, замечая довольную ухмылку.

– Точно, иди сюда.

Леша протягивает мне руку, и я сразу же делаю шаг ему навстречу, но прохожу дальше, заходя в воду по щиколотки.

– Теплая, – щурюсь от яркого солнышка, слегка прикрыв лицо ладошкой. Снимаю шорты, перешагивая через штанины, и кидаю их на берег, оставаясь в одном топе с жесткими вставками под грудью. За последнее время эта моя самая любимая вещь в гардеробе, никаких тебе лифчиков, а стоит все красиво.

Забредаю в слегка мутную от моих шагов воду по пояс, и водная гладь идет рябью.

Я стою к нему спиной и остро чувствую пристальный, прикованный ко мне взгляд. Но этот невербальный контакт очень быстро сменяется близостью. Лешины руки крепко, с какой-то дикой жадностью сдавливают мои плечи, трогают грудь. Я осознаю, что, скорее всего, провоцирую, но и поделать ничего с собой не могу, это выходит неспециально. Как-то само собой…

Аспид

И хочется и колется – это про меня. Когда ты вслух согласился не распускать руки, а внутри только и ждешь какого-нибудь знака, что можно.