— Мы уже вышли из этого возраста.

— Говори за себя.

— Номер три, Тай. — О стол стукнулся бронзовый ключ, брошенный Блу, который даже не удосужился взглянуть на Фенси. — Сколько времени тебе нужно? — Его плоское рябое лицо блестело, как и сальные черные волосы, стянутые в хвост на затылке. Приземистый и мускулистый, он давно обосновался в этих краях, но, сколько Фенси себя помнила, казался сорокалетним, словно навечно остановился на этой отметке. — Сколько? — повторил он, бросив наконец безразличный взгляд на Фенси.

Она взяла ключ и сказала:

— На всю ночь.

Блу согласно хрюкнул и ушел.

Фенси никогда не была в свадебных номерах, но перспектива казалась заманчивой.

— Тебе не следовало приходить сюда, — заявил Тайсон.

— Это относится к нам обоим, малыш. Веди меня в номер три. Уверена, ты знаешь дорогу.

Даллас протащил лодку с Рей по берегу.

— Ты уже села на мель, так что можешь вылезать, — заявил он, с оскорбительной бесцеремонностью выдернул ее из лодки, поставил ногами в ил и, не сказав больше ни слова, зашагал обратно в коттедж.

Она потеряла туфлю и вскрикнула, тогда он вернулся, схватил ее за руку и поволок за собой, окончательно унизив и уничтожив ее самолюбие.

Но сильные женщины не должны стыдиться.

Рысь оказалась собакой — огромным черным псом совершенно несуразного вида: короткая шерсть, длинные лапы, куцый хвост, крупные уши, не вязавшиеся со всем остальным, большие блестящие темные глаза и на удивление огромная голова.

А еще зубы — очень много зубов.

Когда они подошли к крыльцу, Даллас отпустил ее руку.

Рей поднялась на ступеньки, впервые осознав, как трудно сохранять ровную походку, когда на одной ноге у тебя теннисная туфля, а на другой — ничего, кроме скользкого слоя ила.

— Я говорил тебе, чтобы ты сюда не приезжала, — сказал он.

Ох уж эти мужчины! Ты тут стоишь перед ним, с ног до головы уляпанная грязью, потрясенная и испуганная, а он знай талдычит свое!

— Ты слышала, что я сказал, Рей?

Она скинула другую туфлю. Собака тут же побежала за ней.

— Я…

— Я тебя слышала. — Она присела на край деревянного кресла-качалки и стала прикидывать, как бы убежать от него в дом. — Может, поговорим завтра? Ко мне должны прийти.

— Никто к тебе не придет, кроме меня.

С полей его шляпы и с капюшона плотного дождевика стекали дождевые струи. Мстительный бродяга, очищающий город от нехороших парней… и девиц. Он казался свирепым великаном с каменным сердцем.

— Ты не имеешь права мне указывать, — бросила Рей.

— Нет, имею.

— Нет, не име…

— Нет, имею, потому что запросто могу упечь тебя за решетку, причем надолго.

Рей чувствовала себя очень неуютно в насквозь промокшей футболке, в шортах и босиком. Только сейчас она поняла, как беспомощен разутый человек.

— Собирай свои вещички и уматывай из Глори.

Она тряхнула головой, пытаясь откинуть назад волосы, но отяжелевшие пряди не слушались.

— Ты женоненавистник, да? Он скрестил руки на груди.

— Это самая большая глупость из всего сказанного тобой. А ты нагородила уже немало глупостей. Но я пришел сюда не лясы точить. Я хочу изложить тебе свое требование и не уйду, пока не увижу, что ты его поняла.

Собака положила грязную теннисную туфлю на колени Рей и опустила рядом свою голову.

— Лежать! — скомандовал Даллас.

Пес ухитрился выполнить команду, не убирая головы с колен Рей. Она брезгливо взяла туфлю двумя пальцами.

— Будь осторожна, — проворчал Даллас. — Кто женоненавистник — так это Волк. Он терпеть не может женщин.

У нее подвело живот от страха, но она все-таки бросила туфлю.

Собака сорвалась с места. Рей встала.

— Я тебя не приглашаю, так что можешь идти. Мы поговорим тогда, когда это будет удобно нам обоим.

— Мы поговорим сейчас. Я скажу тебе, что будет дальше.

— Ты ошибаешься, — заявила она. — Я ничуть не жалею о том, что делаю, даже если потом это выйдет мне боком.

У Рей мелькнула мысль улететь обратно в Глед-Таймс, но она быстро ее отбросила.

— Как ты не понимаешь: твое упрямство ни к чему не приведет! Я не тот человек, которого можно легко одолеть.

Она подошла к двери и, щелкнув выключателем, зажгла лампочку на крыльце.

— Ты совершаешь тактическую ошибку, Даллас. Ничего, если я буду звать тебя Даллас?

— Можешь звать меня, как тебе нравится.

— Хорошо. А ты, пожалуйста, зови меня Рей. Я позвоню тебе завтра, ладно, Даллас? Или лучше зайду. Я могла бы подъехать к Свит-Бею и…

— Ни то и ни другое. А если ты подойдешь близко к моему дому. Я вызову полицию.

Ее охватило странное чувство тревоги. Перекинув мокрые волосы через плечо, она собрала их в кулак и отжала.

— Ты меня слышишь?

— Да, слышу. И понимаю, что ты меня боишься. — Произнеся это, Рей тут же пожалела. — А может, не меня, но чего-то явно боишься, — поспешно добавила она, хоть и понимала, что не слишком поправила дело.

Большая сильная рука схватила ее за локоть. Даллас затолкал девушку в дом, вошел следом и захлопнул дверь. Он развернул Рей к себе лицом — так резко, что она споткнулась и, чтобы не упасть, ухватилась рукой за стену, обшитую неотесанной сосной.

— Ты мне надоела! — прорычал он и включил желтую лампу под потолком. — Но я не намерен тебя, терпеть!

Он опять попытался схватить ее за локоть, но на этот раз Рей была наготове. Она метнулась назад и быстро выдвинула между ними большое мягкое кресло.

— Если ты еще раз до меня дотронешься, то сам окажешься за решеткой!

Даллас сорвал с головы шляпу.

— Нет, ты просто невыносима! У меня есть доказательство — совершенно неопровержимое доказательство того, что ты и Уоррен Нейл добыли фальшивое удостоверение личности, чтобы перевести деньги, похищенные Уорреном у Келхаунов.

— Джон Мэдди был Уорреном Нейлом, — сказала Рей.

— Я уже говорил тебе, что он…

— Это не вопрос, а утверждение. Джон был Уорреном. Теперь я это знаю.

Даллас зловеще прищурился. Рей откашлялась.

— Как твоя голова? — спросила она, глядя на царапину у него над глазом — в том месте, куда она запустила кофейной чашкой.

— До того как я тебя встретил, было лучше.

— Прости, я не хотела сделать тебе больно.