– Нет, – повторил Малашкин, стараясь не раздражаться. – Меня интересует только дом возле Тарасовки!

– Ага, вот он! – старик ткнул скрюченным пальцем в точку на карте и победно взглянул на следователя. – Объект номер триста двенадцать «Б»! Соответствующая папка на третьей полке второго стеллажа!

Он достал с полки картонную папку, положил на стол рядом с атласом и развязал тесемки.

В папке находилось несколько документов и с десяток газетных вырезок.

– Интересный объект! – проговорил Сыч, перебирая бумаги. – Построен не так уж давно, в самом начале двадцатого века, в стиле северный модерн. Однако! – он поднял палец, подчеркивая важность того, что собирался сообщить, и повторил: – Однако на этом холме гораздо раньше была какая-то постройка, от которой сохранился только каменный фундамент. На этом-то фундаменте и возвели интересующий вас дом. Вы спросите, что это была за постройка, кто и когда ее соорудил, кто и когда разрушил?

Малашкин ничего подобного спрашивать не собирался, но не стал разуверять старика. Он придерживался того мнения, что чем меньше перебиваешь человека, тем больше от него узнаешь.

И старый краевед продолжил:

– Так вот, я не смогу вам ответить ни на один из этих вопросов. По крайней мере, не могу ответить точно, с источниками и фактами на руках. Правда, достоверно известно, что, когда в этих местах появились воины и торговцы из Скандинавии, а было это в десятом веке от Рождества Христова, на этом холме уже были развалины. Крупнейший специалист по местному фольклору, профессор Гельсингфорсского университета Грейсвальд, сообщал в одном из докладов, что у местных угро-финских племен существовала легенда, будто в глубокой древности на этом холме жил злой дух. Поэтому якобы эти развалины назывались Чертовым городищем. Но, как вы понимаете, все это – легенды и домыслы, а мы с вами предпочитаем факты и документы.

Он снова склонился над своими бумагами и продолжил:

– А факты таковы. Как я вам сказал, тот дом, который сейчас стоит на холме возле Тарасовки, построен в начале двадцатого века финским торговцем Арви Саланайненом. Он торговал мебелью и произведениями искусства, много путешествовал. Женился он на иностранке, говорили, что она родом то ли из Венгрии, то ли из Румынии…

– Из Венгрии? – переспросил Малашкин. – Потом этот дом тоже купил гражданин Венгрии…

– Что в этом удивительного? – старик взглянул на следователя поверх очков. – Венгры и финны – можно сказать, родственники.

– Что? Они же ничуть не похожи! Финны – северный народ, спокойный и медлительный, они в массе голубоглазые блондины, а венгры – темпераментные брюнеты, одни венгерские танцы чего стоят…

– И тем не менее это так! Оба народа принадлежат к финно-угорской группе, даже языки у них похожи. Вы же знаете, бывает, что два родных брата совсем не похожи друг на друга… И вообще, лучше бы вы меня не перебивали, я еще не закончил!

– Да, конечно, извините…

– Итак, Арви Саланайнен женился на иностранке, но брак этот продлился недолго и завершился трагедией…

Старик вынул из папки пожелтевшую газетную вырезку:

– Это вырезка из газеты «Гельсингфорсские ведомости» за тысяча девятьсот девятый год. Можете сами прочесть эту заметку, знаете же, как говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Малашкин осторожно взял вырезку и прочел:

«Чудовищная трагедия разыгралась в загородном доме известного торговца и мецената Арви Саланайнена. Торговец жил в уединенном доме неподалеку от селения Лапасари с женой и несколькими слугами. Впрочем, слуги, за исключением одной горничной, жили в соседней деревне и приходили в господский дом каждое утро. И вот третьего дня они в обычное время пришли к порогу дома, но на их стук никто не открыл. Тогда истопник Юхан Лапанен выломал дверь, слуги проникли в дом и нашли в нем ужасную картину. Хозяин дома лежал в собственной постели, горло его было перерезано или скорее перегрызено каким-то животным. Горничная, тоже мертвая, находилась на пороге своей комнаты. Казалось, что она пыталась от кого-то убежать, но свирепый враг настиг ее и загрыз, как и хозяина. Молодая жена торговца пропала бесследно, однако от спальни через весь дом тянулись следы крови, которые обрывались возле распахнутого окна.

Местная полиция встала в тупик перед таким ужасным и загадочным преступлением. Тогда для помощи следствию был приглашен из Санкт-Петербурга знаменитый сыщик Кузьма Кутилин. Осмотрев место преступления, Кутилин высказал предположение, что в дом через открытое окно проник какой-то дикий зверь, который загрыз хозяина и горничную, хозяйку же уволок в свое логово. Как ни невероятно звучит такое объяснение, пока это единственная версия следствия. Тем более что среди местного населения издавна ходят слухи об обитающем в лесах огромном волке. В настоящее время усиленный наряд полиции, присланный из Выборга, прочесывает окрестные леса в поисках кровожадного чудовища. Мы будем сообщать нашим читателям о всяких новостях по этому загадочному делу…»

– Ну и как – нашли этого зверя? – поинтересовался Малашкин, возвращая старику газетную вырезку.

– Нет, конечно! – краевед развел руками. – Искали больше месяца, но не нашли никаких следов ни зверя, ни молодой женщины.

– А что потом было с этим домом?

– Примерно через год после трагедии объявился наследник – родной брат пропавшей жены Саланайнена. Он предъявил законно оформленное завещание, по которому покойный торговец оставил ему в наследство этот дом. Поскольку дом считался проклятым, никто из родственников Саланайнена на него не претендовал, и венгр поселился в этом доме со своей женой. Впрочем, жену эту никто не видел. Новые хозяева жили затворниками, никуда не выходили и никого у себя не принимали. Так продолжалось более двух лет… – Старик замолчал, глядя прямо перед собой.

– И что же случилось потом? – напомнил Малашкин о своем существовании.

– Потом… потом в наши места приехал с гастролями знаменитый румынский цирк Петра Малинеску. Акробаты, дрессированные животные, танцовщица на проволоке… сам хозяин – знаменитый фокусник…

Старик достал из своей папки пожелтевшую программку, на обложке усатый брюнет в чалме размахивал волшебной палочкой.

– Цирк дал несколько представлений в Гельсингфорсе, еще два – в Выборге. На второе представление пришел тот самый венгр, который жил в интересующем вас доме. То, что он пришел в цирк, само по себе было необычно – ведь он до того вообще никуда не выходил. А тут он к тому же привел свою жену, которую до этого дня вообще никто не видел. Женщина была в густой вуали, но жена аптекаря, которая на представлении сидела рядом с ней, утверждала потом, что венгерка один раз приподняла вуаль и что она была как две капли воды похожа на пропавшую жену Саланайнена. Только бледна, как полотно.

После представления венгры подошли к хозяину цирка и о чем-то разговаривали с ним на неизвестном языке – то ли венгерском, то ли румынском. А потом сам хозяин и несколько его ведущих артистов отправились в гости к венграм, в тот самый дом, которым вы так интересуетесь…