успел (или не успел) сделать за десять лет?

О французском короле Людовике XV обычно почти ничего хорошего не говорят. Он и правда не сильно интересовался государственными делами и предпочитал жить в свое удовольствие. Однако иногда, возможно и сам того не желая, принимал грамотные кадровые решения. Возвышение герцога Шуазеля, безусловно, было именно таким. В какой-то момент Шуазель действительно сосредоточил в своих руках «необъятную власть», что имело и свои минусы, и плюсы.

В 1763 году Шуазель взял себе и пост морского министра, что точно стало плюсом. Чрезвычайно энергичный человек, Шуазель разработал мощную программу по развитию флота. Создал специальный фонд, реорганизовал материальную базу. Французам было на что опереться.

Еще в 1753 году в Париже открылась Королевская морская академия, которая готовила первоклассных профессионалов. Не забываем и о знаменитых ученых, занимавшихся в том числе и проблемами кораблестроения: Данииле Бернулли, Леонарде Эйлере. При крупных судоверфях работали своего рода научные центры. Шуазель мобилизовал все и всех – и обеспечил мощный прорыв.

Когда он оставил пост морского министра в 1770-м, у Франции было 64 линейных корабля, еще через какое-то время – целых пять 100-пушечных кораблей. Базу Шуазель заложил очень неплохую. Несчастный король Людовик XVI, надо отдать ему должное, о флоте, несмотря на тяжелое финансовое положение, тоже заботился. Только воевать с англичанами на море будет уже не он.

У испанцев дела шли все хуже и хуже. Некогда величайшая морская держава вступила в полосу кризиса. Сильнейшего. Кончится все это печально для испанской монархии. При этом корабли у испанцев прекрасные! Давние традиции кораблестроения, плюс, в отличие от тех же англичан, у них никогда не было недостатка в дереве твердых пород. В колониях есть все, в достатке. Гаванская верфь долгое время была самой крупной и, по мнению многих, лучшей в мире. Все уже в прошлом. Посетивший Испанию (кратковременного союзника Англии) летом 1798 года Нельсон заметил: «Доны могут строить отличные корабли, однако воспитывать матросов пока не умеют».

Испанский флот стремительно терял в качестве. Говорят, что в 1805 году, незадолго до Трафальгара, Наполеон приказал адмиралу Вильнёву приравнивать два испанских корабля к одному французскому. Это говорит о многом, если не обо всем. При том, что и французы были уже лишь немногим лучше.

…Традиции создаются долго, а разрушить их можно очень быстро. Вот что произошло с французским флотом прямо перед началом «большой войны». Когда в 1788 году Людовик XVI распорядился созвать Генеральные штаты, он и подумать не мог о том, что вскоре головы лишится и он сам, и в определенном смысле столь любимый им флот.

С конца лета 1789 года массовые беспорядки происходили во всех портовых городах Франции: Бресте, Шербуре, Гавре… Самые серьезные – в Тулоне. Матросы очень быстро превращаются в «революционеров». Так было во Франции, так будет и в России спустя столетие с небольшим. В чем здесь причина? Возможно, в том, что матросы – уже «спаянные команды», зажечь их легко. В России ведь настоящий символ революции не солдат, а матрос, перевязанный пулеметными лентами. И царской власти, и Временному правительству сильно «не повезло» в том, что Петроград и Кронштадт – рядом. Во Франции крупнейшие порты довольно далеко от столицы, но ярко «проявили» себя матросы и здесь.

…В Тулоне коммодор де Рион, командующий местными морскими силами, тщетно пытался сохранить порядок. Офицеров оскорбляли, в том числе и действием, а как только де Рион наказывал провинившихся, следовала буря возмущения. Местные власти, по понятным причинам, предпочитали не вмешиваться в происходящее.

Заслуженных офицеров избивали прямо на улице, тащили в тюрьму. Де Рион не погиб лишь чудом, его спасло только то, что настоящий террор еще не начался. Де Риона перевели в Брест, он даже получил звание контр-адмирала, но в 1792-м предпочел покинуть Францию. Не он один.

Настоящая трагедия… Начался массовый исход офицеров-аристократов. Многие из них переходили на службу в Англию, в Россию. Плохо, но не самое страшное. Заменить профессионалов было просто некем. Страшные потери в офицерском составе – «пробоина», которую невозможно залатать.

На этом беды не заканчиваются. Революционное правительство расформировало Корпус морской артиллерии, посчитав его «слишком элитарным». Артиллерии!! Нужно ли объяснять, что она значила для боевых кораблей?

Верфи… Их работа вскоре после начала революции парализована. Все заняты политикой, какое здесь строительство, даже ремонта нет.

Удивительно. Среди революционеров найдутся люди, которые реформируют армию и превратят ее в лучшую в мире. С флотом ничего подобного не произойдет. В 1793 году вице-адмирал Морар де Галл выведет из Бреста небольшую эскадру, на учения. С новыми офицерами и новыми матросами. После возвращения из плавания он напишет в дневнике.

«Хваленый пыл, который им приписывают, состоит исключительно из слов “патриот” и “патриотизм”. Их они повторяют постоянно. Еще при каждом удобном случае кричат “Да здравствует Республика!”. Заставить их выполнять свои обязанности не может ничто».

Горько, но справедливо. Самое поразительное – примерно такой же «патриотический» подход к флоту был и у руководителей Республики, и в каком-то смысле и у самого Наполеона.

Почему нет? В армии ведь решительность и патриотизм удалось конвертировать в победы, значит – и на флоте можно. Жанбон Сент-Андре, отвечавший за «морские дела» при якобинцах, в юности хотя бы в торговом флоте послужил. Кое-что знал, но подхода придерживался «революционного». Именно он стал инициатором «народного обсуждения» офицеров. Списки вывешивались в общественных местах, сознательные граждане писали донесения, специально составленные «общественные собрания» принимали решения. На флот, в тюрьму. А может, на эшафот?

Стратегия? Вот одна из рекомендаций Жанбона Сент-Андре:

«Можно сознательно, по расчету, пренебрегать искусными эволюциями. Возможно, наши моряки сочтут более подходящим сваливаться с противником на абордаж и повергать врага в схватках, в которых французы всегда выходят победителями. Вот как мы удивим Европу нашими новыми доблестными подвигами».

Этот человек, повторю, имел неограниченную власть над всем, что касалось «морской силы» Франции. Храбрость, решительность, патриотизм – и победа будет за нами. Прискорбно, но примерно так же думал и Наполеон. Оправдывает его (хотя бы частично) лишь то, что он и не пытался вникать в тонкости морской войны.

Даже адмирал Вильнёв, который никогда не перечил Наполеону, однажды не выдержал. «Если Его Величество полагает, что для успешного несения службы морскому офицеру не требуется ничего, кроме решительности и смелости, то и мне нечего больше желать». Наполеон иронии не заметил. Вильнёву придется дорого заплатить за «императорский подход».

Что же с Британией? В «критическое десятилетие» англичанам сильно повезло. Во-первых, как мы уже знаем, здесь тоже происходил грандиозный переворот, хотя и менее