него целым гребаным миром, но пока я не попадала даже на его орбиту.

Я солгу самой себе, если скажу, что не рассматривала вариант прийти в бар, чтобы провести с ним время. Но я так же знала, чем закончится этот вечер. Он купит мне выпить, расскажет несколько действительно смешных вещей, после чего возьмет за руку и коснется моего лица. Я видела все это не один десяток раз, наблюдая со стороны. И мне не хотелось быть очередным завоеванием, имя которой он не вспомнит уже через две минуты посте того, как кончит. Во мне кипела злость и ярость, когда чужие руки касались его тела, и я вспоминала о своем хваленом самоконтроле, прежде чем сломать кому-то руку, но я не имела на него никаких прав, поэтому мне оставалось просто молча смотреть, или позволить ему пополнить свой список. Уверена, что он ведет мысленный счет всем нам.

Я провела ночь, ворочаясь в кровати. Каждый раз, когда в мои мысли приходила навязчивая идея отправиться в бар, я накрывала голову подушкой и тихо хныкала от жалости к себе. Мне почти двадцать два года, бога ради, я страдаю, как гребаный подросток. Утром, все мое лицо было помятым и недовольным. Я спустилась на первый этаж общежития и вышла на улицу, направляясь в столовую, до которой всего пару кварталов. Решение жить отдельно от родителей далось мне не просто. Мама всегда старалась держать меня в поле своего зрения, а папа просто позволял ей это делать, не вмешиваясь в ее методы воспитания. На семейном ужине я решила поднять этот вопрос, заявив о своем переезде. Как и ожидалось, мама расплакалась, а отец просто налил себе выпить. Но, стоит заметить, я выдержала ее давление, упаковала вещи, и вот уже год живу в военном общежитии.

В столовой было шумно. Я недовольно покачала головой, слегка морщась от тупой пульсации, которая начала зарождаться где-то внутри черепа за моими глазами. Встав в длинную очередь, я скрестила руки на груди и молча наблюдала, как остальные накладывают себе еду. Притянув поднос, я поставила хлопья, стакан сока и чашку кофе, затем вытащила рогалик из плетеной корзины, добавила небольшой лоток с джемом, после чего подняла поднос, направляясь к столу. Разложив еду, я села на стул и тяжело вздохнула, заметив отсутствие столовых приборов на своем подносе. Я сегодня не в самой лучшей своей форме. Поднявшись на ноги, я отошла в дальний угол и достала несколько ложек и маленький нож для джема.

— Скажи, что ты сожалеешь о том, что кинула меня в баре, — чей-то шепот раздался прямо около моего уха, вынудив подпрыгнуть от неожиданности.

Я развернулась на месте, прижимая нож для джема к телу Пола, который, ну конечно, оказался прямо позади меня.

— Я не кидала тебя в баре, — выдохнув воздух, тихо произнесла я.

Пол ухватился пальцами за мое запястье и сильнее прижал нож к своему телу. Я дернула руку на себя, но его хватка оказалась сильнее.

— Ты собиралась порезать меня этим ножом? — спросил он, склонив свою голову. Его ясные глаза исследовали каждый сантиметр моего лица, медленно скользя от волос к подбородку.

— Я вообще не собиралась никого резать, — буркнула я, снова пытаясь вырвать руку. Его пальцы на моей голой коже вызывали хаос внутри моей головы.

— Так что? — он склонил голову и облизал уголок своего рта, слегка высунув кончик своего языка.

Я уставилась на это движение, чувствуя, как капли пота начинают стекать по моей спине. Что сегодня с этим помещением? Здесь становится чертовски жарко.

— Что? — переспросила я, сглатывая слюну, которая скопилась во рту.

— Я жду извинений, милая, — усмехнулся он.

— Пошел ты, — тихо произнесла я, — мне не за что извиняться.

— Ты продинамила меня в баре, — он укоризненно покачал головой, — а дела так не делаются.

— Я не обещала, что приду, так что формально, я тебе ничего не должна.

Я, наконец, вырвала свою руку и собралась пройти мимо него, однако Пол уперся ладонью в стену, преграждая мне путь. Я втягивала его запах в свои легкие, и от этого у меня кружилась голова. Он пах так чертовски вкусно, что мне хотелось потереться об него всем телом, чтобы чувствовать его аромат на своей коже. Боже, мои мысли звучат странно.

— К тому же, уверена, тебе не пришлось скучать, — зачем-то произнесла я, рассматривая его предплечья, украшенные татуировками.

— Такому телу требуется компания, и я был совсем не против твоей, но, — он приподнял брови, пожав плечами, — ты струсила.

— Ты слишком самоуверенный, ты же об этом знаешь? — я стиснула столовые приборы липкими от волнения пальцами.

— А ты — трусишка, — он широко улыбнулся, показывая ряд ровных белых зубов, по которым мне хотелось провести своим языком, чтобы никто другой больше не мог видеть эту улыбку, кроме меня. Нет, поправьте меня. Вот теперь я звучу чертовски странно. Что вообще происходит у меня в голове?

— Что тебе надо, Пол? — наконец вздохнула я.

— Мне надо, чтобы ты извинилась.

— Это безумие, — я попыталась пройти, но наткнулась только на твердую руку, — я не собираюсь извиняться, и тебе стоит принять это и отвалить от меня.

Я смотрела на него хмурым взглядом, чувствуя бешенное сердцебиение у себя в груди.

— Я могу сделать так, чтобы ты начала извиняться снова и снова, и снова, — он наклонился вперед и провел носом по моей щеке. Моя кожа покрылась мурашками от его шепота, а веки вдруг стали слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми, — а когда тебе вдруг покажется, что ты больше не сможешь выдержать, ты снова извинишься, принцесса. И это будут лучшие извинения в твоей жизни.

Он высунул язык и облизал мою щеку, затем переместился на мочку уха, втягивая ее в свой рот. Я чувствовала, как его зубы прикусили мою сережку и оттянули ее вместе с ухом. Я ощущала тепло внизу живота и между своих ног, и это начинало сводить меня с ума. Я подняла руки и оттолкнула его в сторону.

— Прекрати меня облизывать, — недовольно буркнула я, вырываясь из угла, в который он меня загнал.

— Никто еще не жаловался, — весело произнес он, но