– О, я…

– Ну, надеюсь, вы любите утку, – прервала ее Кристина. – Мы начнем с карри из баклажанов, а потом у нас будет великолепная утка в меду.

Пока Кристина вела их в столовую, Гвен остановилась в коридоре перед висевшей на стене огромной маской:

– Что это?

– Традиционная маска танцора-демона.

Гвен изумленно уставилась на отвратительную морду, сделала шаг назад и натолкнулась на мистера Равасингхе, который похлопал ее по спине. Маска была шокирующая. Отталкивающая. Всклокоченные седые волосы длиной в фут, огромный разинутый рот с оскаленными зубами и торчащие в стороны ярко-красные уши. Оранжевые глаза навыкате смотрели с вожделением, а нос и щеки были выкрашены белой краской.

– Ваш замечательный муж подарил ее мне, – сказала Кристина. – Маленький знак внимания. Вы знаете, как он умеет выражать признательность.

Гвен была ошарашена как самим подарком, так и отношением к нему Кристины.

Она вспомнила, как, добравшись в маленьком экипаже от станции Нану-Ойя до «Гранд-отеля», встретилась с мистером Равасингхе. Поджидая его на улице, она вдыхала запах эвкалиптов, доносившийся со стороны горы Пидуруталагала, вершина которой скрывалась за облаками. Теперь, когда отношения с Лоуренсом наладились, Гвен ощущала неловкость оттого, что прежде художник вызывал ее интерес. Хотя она мало что помнила из происходившего после бала, ей было стыдно, что она тогда выпила так много шампанского.

Сегодня у «Гранд-отеля» мистер Равасингхе широко улыбнулся ей как ни в чем не бывало, потом взял ее под руку, чтобы помочь перейти заполненную воловьими упряжками и рикшами улицу. И тут ее окликнул высокий голос:

– Привет! Как дела?

На нее смотрела в упор, раздувая ноздри, какая-то женщина. Флоранс. Гвен уже начала считать ее голосом совести.

– Очень хорошо. Спасибо, – ответила она.

– Надеюсь, ваш муж в порядке, дорогая. – Слово «муж» было произнесено с нажимом.

– Флоранс, мне очень приятно вас видеть, но, боюсь, мы не сможем с вами поболтать. Мы идем на ланч.

Ноздри миссис Шуботэм снова затрепетали, а подбородки заходили ходуном.

– Без Лоуренса?

– Да, он занят весь день. Какие-то дела по поводу роликовых конвейеров.

– Не сомневаюсь, Господь позаботится о вас, дорогая, – произнесла миссис Шуботэм и, прищурившись, окинула взглядом мистера Равасингхе.

После этого они прошли мимо маленького фотоателье. Гвен взглянула на витрину, и ее внимание привлек снимок молодоженов: мужчина-европеец и женщина-сингалка в традиционном костюме. Она подумала о Фрэн.

Мистер Равасингхе проследил за ее взглядом:

– В те времена это не было необычным. До середины девятнадцатого века правительство даже поощряло смешанные браки.

– Почему это изменилось?

– Причин много. В тысяча восемьсот шестьдесят девятом году открылся Суэцкий канал, и английские женщины получили возможность добираться сюда быстро и без проблем. А до тех пор их здесь было крайне мало. Но еще раньше правительство захотело укрепить свою власть. Возникли опасения, что евразийские потомки от смешанных браков будут менее лояльны к Империи.

Теперь, сидя за маленьким обеденным столом, Гвен наблюдала за Кристиной и думала, что, вероятно, слишком резко говорила с Фрэн о мистере Равасингхе.

– Ах! – произнесла американка и хлопнула в ладоши. – Вот и бринджал.

Официант подал нечто очень странное с виду, и Гвен с недоверием уставилась на блюдо.

– Не волнуйтесь, Гвен, это всего лишь баклажаны, – успокоил ее Сави. – Они отлично впитывают в себя чеснок и специи. Очень вкусно. Попробуйте.

Гвен наколола кусочек на вилку. Во рту у нее оказалось что-то неопределенное по консистенции, но приятное на вкус, и она вдруг почувствовала голод.

– Это изысканно.

– Какие у вас прекрасные манеры. Нужно что-то с этим делать, да, Сави? – (Мистер Равасингхе обменялся с Гвен еще одним предупреждающим взглядом.) – О, ну ладно, Сави, ты такой зануда!

Гвен сосредоточенно подбирала с тарелки последние кусочки бринджала, а ее сотрапезники беседовали между собой. Чужеземная еда действовала ей на нервы, а Кристина немного пугала. Знакомое давящее чувство вдруг охватило Гвен, и она с трудом проглотила остатки кушанья, потому что снова начала думать о Лоуренсе и Кристине. Танцор-демон! Лоуренс имел в виду что-то особенное, когда сделал ей такой подарок? Или на Цейлоне принято дарить друг другу ужасные вещи? Ей не хотелось проявлять своей неосведомленности, но она решилась все-таки задать один крайне важный для нее вопрос:

– Вы давно знаете моего мужа?

Прежде чем ответить, Кристина выдержала паузу.

– Ах да! Мы с Лоуренсом давние приятели. Вам очень повезло.

Гвен перевела взгляд на мистера Равасингхе, который молча кивнул. Он не выглядел особенно расстроенным, когда она появилась одна. Сави никак не проявил своих чувств, был, как обычно, вежлив, и они вместе отправились на виллу, которую арендовала Кристина. Одет он был безупречно: темный костюм и белая рубашка, которая сияла на фоне его темной кожи. И шел Сави так близко к ней, что Гвен чувствовала исходивший от него запах корицы. Тем не менее она удивилась, заметив на его подбородке щетину, как будто он встал поздно и не успел побриться или вовсе не ложился спать.

– Мне очень жаль вашу кузину, – сказал он, видя, что Гвен смотрит на него. – Надеюсь, она быстро поправится. Я хотел пригласить ее покататься на лодке по озеру в Канди, пока дожди на время прекратились. Канди – это столица горной области.

– Фрэн была бы счастлива. Я передам ей ваше приглашение.

Сави кивнул:

– Вообще-то, если Фрэн еще будет здесь в июле, вы обе можете полюбоваться в Канди процессией со светильниками, которую устраивают в полнолуние. Это называется праздник Перахера, и зрелище довольно любопытное. Слонов украшают золотом и серебром.

Кристина присвистнула:

– Пойдемте! Это процессия в честь зуба Гаутамы Будды. Вы слышали эту легенду? – (Гвен покачала головой.) – Много столетий назад некая принцесса тайком привезла на Цейлон этот зуб из Индии, спрятав его в своих волосах. А теперь его проносят по улицам под барабанный бой в окружении танцовщиц, украшенных цветочными гирляндами. Давайте все пойдем, – предложила Кристина. – Вы сами спросите дорогого Лоуренса или мне это сделать?

– Я спрошу, – сказала Гвен и принужденно засмеялась, пытаясь скрыть свое раздражение намеком Кристины, мол, она до сих пор может фамильярничать с Лоуренсом.

Когда они покончили с пудингом, Кристина закурила сигарету и встала:

– Думаю, мистер Равасингхе, пора открыть ваш холст. Как вы думаете? Но сперва мне нужно припудрить носик.