К Инкиному занятию журналистикой Гоша относится как к блажи, но сильно не спорит. Понимает: себе дороже. Иногда у него «случаются» продавщицы, но моя подруга к этому относится философски, тем более что и сама периодически позволяет себе увлечься. На сегодня у Гоши опять завелась какая-то восемнадцатилетняя блондинка с ногами от ушей и куриными мозгами. Как показывает практика, это у него примерно еще недели на три. Так что Инка находится в состоянии некоторой нервенности. В общем, вывезти ее на выходные на шаповаловскую дачу – это замечательная идея.

* * *

Моя подруга Наташка частенько жалуется на то, что у ее любимого кокер-спаниеля Сени опять завелись глисты. Я заметила, что это происходит примерно с той же периодичностью, с которой у Инкиного Гоши заводятся восемнадцатилетние блондинки.

Откуда эти блондинки берутся и куда потом деваются? Наверное, оттуда же, откуда и глисты – из окружающей нас живой природы. Цель, заразы такие, они находят безошибочно и впиваются в нее, глупую и беззащитную, со всей своей паразитической дури. Чтобы их вывести, приходится изрядно потрудиться, применяя целый комплекс антипаразитарных мероприятий.

За годы практики Наташка научилась избавлять Сеню от глистов легким движением руки. Инка Гошу от блондинок – тоже. Это всегда лишь вопрос времени, небольшого неудобства и некоторых затрат как материального, так и морально-этического характера.

Результат предсказуем заранее. Потому что Инка, как и современная медицина, достигла в этом вопросе небывалых высот. И если понурый Сеня вдруг начинает с удвоенным аппетитом есть свою утреннюю кашу и задорно вилять хвостом, а опухший Гоша сбривает четырехдневную щетину, избавляется от затравленно-виноватого взгляда и дарит Инке очередной золотой браслет, это означает только одно: пострадавшие встали на скользкий путь выздоровления.

* * *

Вечером джип, который благополучно доставил Сережку и Илларию в аэропорт, заехал за мной, а потом за Инной. Водитель Николай сообщил, что Евгений Николаевич ждет нас у себя в особняке, показал, как открывается бар, и оставил в покое. За полтора часа, проведенные в дороге, мы успели выпить полбутылки виски, осудить Гошу и его очередную красотку, обговорить по-военному незамысловатое признание мне в любви Петровича и на дачу приехали в прекрасном расположении духа.

Особняк Шаповалова, признаюсь, поразил мое воображение. Это оказался огромный домина из четырех этажей. Глупо говорить, что в нем нашлись и джакузи, и бассейн, и сауна, и тренажерный зал, и бильярдная.

Меня потрясла набережная вдоль Волги, одетая в мрамор, со ступеньками, уходящими в воду, и с оборудованным пляжем, усыпанным привозным песком. Из-за холода мы пробыли там совсем недолго, но я успела заметить, что примерно на расстоянии километра стоял похожий дом. Еще две виллы были видны на другом берегу.

– Кто у вас соседи? – тут же полюбопытствовала Инка, репортерский дух которой не угасает даже во время отдыха.

– На этом берегу дом… – Шаповалов назвал фамилию вице-губернатора нашей области. – Напротив меня живет… – и он произнес фамилию председателя совета директоров крупного завода. – А вот там, наискосок, живет какая-то дама. Я знаю про нее только то, что она очень красивая и очень богатая. Но кто она, не имею понятия.

– Откуда же вы знаете, как она выглядит? – поинтересовалась я.

– В бинокль рассматривал, когда она только здесь поселилась, – невозмутимо ответил Шаповалов. – Пытался навести справки, но никто про нее ничего не знает. Она приезжает нечасто, пару раз в год. Говорят, это какая-то московская писательница. Построила домик в нашей глуши и отдыхает от славы и поклонников.

Меня этот разговор не увлек, тем более что я начала коченеть. Мы закончили импровизированную экскурсию и пошли в дом, где нас уже ждал изумительно вкусный барашек на вертеле, грог у камина, который мы пили, сидя на медвежьей шкуре, и дегустация изысканных сортов виски (радушный хозяин, оказывается, запомнил, что я не люблю коньяк).

Мы прекрасно провели время. Шаповалов оказался знатоком современной литературы. В кино он тоже разбирался отлично. Так что по своим комнатам мы разошлись только в четыре утра. Целуя мне на прощание руку, Шаповалов пожелал мне спокойной ночи и заверил, что ничто и никто (к его огромному сожалению) не потревожит мой сон.

В субботу я проснулась только в два часа дня. Оказалось, что на улице стало еще холоднее. Поэтому мы целый день не выходили из дома. Сидели у камина, смотрели фильмы на DVD и пили очень вкусные коктейли, которые готовил живший при доме повар.

Около семи вечера на дачу приехал массажист. Мы с Инкой с удовольствием отдали себя в его руки. Полтора часа массажа помогли мне полностью расслабиться. Затем была сауна и замечательный ужин из семги, форели и морепродуктов, которые я очень люблю. На закуску принесли суши, и я окончательно убедилась, что наш магнат относится к редкой категории людей, которые не упускают из вида ни одной мелочи.

Перед сном я шепнула Инке на ухо, что если бы не Петрович, то я бы, пожалуй, не осталась равнодушной к столь явным и приятным знакам внимания. Подруга со мной согласилась.

В этот раз мы легли спать не так поздно. Было всего лишь около полуночи. Я довольно долго не могла уснуть, видимо, потому, что выспалась накануне. Лежала в очень удобной кровати и думала о Сережке, который вовсю купается в Индийском океане. О том, что скоро познакомлю его с Петровичем. О том, что мы будем жить вместе и у меня наконец-то появится настоящая семья, о которой все-таки не может не мечтать ни одна женщина. Даже такая самостоятельная, как я.

Я думала, что у моего сына наконец-то будет настоящий отец. Такой, каким сын сможет гордиться. Думала и о том, что обязательно рожу Петровичу дочку. Маленькую кудрявую красавицу, которую он будет страшно баловать. Ведь отцы безумно любят дочерей.

Я думала о Павле, который решил сделать мне предложение только после того, как меня потерял. Об Артемии, надолго лишившем меня веры в свои женские чары. Об Илларии, вбившей себе в голову, что за ней кто-то следит. И постепенно уснула.

Меня разбудил пронзительный женский крик, полный отчаяния и ужаса. Вскочив с постели с оглушительно бьющимся сердцем, я выбежала в коридор и столкнулась с Инкой, тоже выскочившей из своей комнаты в футболке любимого хоккейного клуба до колен. Я порадовалась, что успела накинуть халат, но мои мысли тут же вернулись к кричавшей женщине.

Мы устремились к лестнице, ведущей на первый этаж, нам навстречу бежал Шаповалов. Он был в халате. Охранник включил свет в гостиной и на террасе, выхватил из кобуры пистолет, велел нам не выходить из дому и скрылся в ночном холоде улицы. Крик повторился. В этот раз он звучал тише и жалобнее, а потом перешел в протяжный вой, от которого у меня по спине побежали мурашки.

Через несколько минут охранник с водителем вернулись в дом, волоча под руки совершенно мокрую девушку. Ее длинные волосы облепляли лицо. Короткий спортивный костюм открывал худые ноги и руки, безвольно висевшие вдоль тела. Глаза незнакомки были закрыты, под ними пролегли глубокие, почти фиолетовые тени. Правая щека была расцарапана, ногти обломаны. Девушка находилась без сознания.