– Простите?

– Русский язык вы знаете, считаете себя русским человеком. Почему бы вам не подумать о русском гражданстве?

– Это было бы прекрасно.

– Знаете, господин Талицкий, что я вам скажу? На правах старшего товарища…

– Я вас слушаю.

– Если вам удастся не только решить проблему с похищенным золотом, но и личности предателей выявить, то можно подумать не только о гражданстве. За такие заслуги можно и дворянством озаботиться. Не завлекаю, но… подумайте! Хорошенько подумайте! Я уж не говорю о Прошкиной пади.

– Простите, а что с ней не так?

– Это ведь арендные земли, не правда ли?

– Да, вы правы.

– И оформлен этот договор не на вас, а на брата вашего – Влада Талицкого? Который, как понимаю, на этих землях и появляться не собирается.

– Как знать… – задумался я. Если честно, то не верил, что брат когда-нибудь появится в этом мире. Разве что найдет еще каких-нибудь идиотов, вроде меня, для изучения флоры и фауны.

– Поверьте, эта долина, по сравнению с нашими заботами, такая мелочь, что оформить ее как ваши владения – сущие пустяки для Собрания.

– Это звучит слишком…

– Сказочно?

– Пожалуй.

– Может быть, и так, но запомните одну вещь, Александр Сергеевич: Российская империя нигде и никогда своих подданных в беде не бросала и врагам обид не прощала. Особенно, если они убивали наших людей…

Неожиданно его лицо застыло. Просто стальная маска, а не лицо! Представил его в гневе – и стало немного не по себе. Нет, такой не будет орать, разбрызгивая слюни. Характер не тот! Он прикажет тебя уничтожить – и продолжит чай пить. С сушками и вареньем. Еще и хозяйку похвалит, которая это самое варенье варила. Мол, прелестное, Акулина Ивановна, вишневое варенье в этом году. На загляденье-с!

– Мудрое отношение… Жаль, что так было не всегда…

– Простите? – Он, видимо, не расслышал.

– Нет, извините, это я так, задумался.

– Вы просто не представляете, какие убытки терпим из-за этих невидимых и неизвестных врагов. Миллионы! Этот груз… мелочь, по сравнению с другими, более важными вещами.

– Другими? Какими именно?

– Извините, Александр, но про это мы как-нибудь позже поговорим. Отдохните, сходите в заведение. – Он выделил последнее слово и усмехнулся. – Потом езжайте к себе в долину и поговорите с вашим другом. Полагаю, что он умный человек и согласится на эту службу.

– Марк Брэдли – не русский.

– Он служитель закона.

– Бывший.

– Эх, Александр Сергеевич… – Он покачал головой и улыбнулся. – Бывших служителей закона не бывает! Поговорите с ним. Поверьте, что награда будет более чем достойной. Как и ваше содержание на время проведения кампании.

Статский советник сделал небольшую паузу и посмотрел на меня. Хмыкнул, улыбнулся своим мыслям и спросил:

– Вас что-то смущает, господин Талицкий?

– Признаться, да. Вы, такая персона в больших чинах, и… – я даже замялся, – и вдруг обращаетесь напрямую к простому охотнику за головами.

– Я ждал, что вы, Александр Сергеевич, зададите этот вопрос, и готов ответить. Скажите на милость, если бы эту работу предложил кто-нибудь из участковых приставов, вы бы что сделали?

– Отказался.

– Вот… – протянул он. – Даже и разговаривать бы не стали, верно?

– Пожалуй.

– Вам ведь гарантии нужны! Слово, что ваши труды будут оценены по достоинству, а для этого кто-то посерьезнее нужен. Но и тут заминка получается! Ведь и старший пристав вам не указ! Вот и пришлось обратиться за помощью к нашему знакомому. Мы с господином Резановым давние приятели. Он-то и обратил на вас внимание, а потом и мне посоветовал присмотреться.

– Теперь понимаю.

– Ну и славно! И вот еще что… Это дело или, если вам будет угодно, кампанию следует завершить до осени. Таков крайний срок…

Наш разговор закончился уже в сумерках. Я вышел из дома и осмотрелся по сторонам. Тихо, мирно. Лаяли собаки, а где-то совсем недалеко были слышны звуки музыки. Кто-то невидимый играл на рояле. Мелодия незнакомая, но довольно приятная на слух. Подул ветер. К вечеру похолодало, и мороз ощутимо пощипывал за щеки. Что, Талицкий, опять будем воевать? Сдается, что наша спокойная жизнь закончилась…

Эта кривая улочка, почти переулок, была не самым приятным местом в городе. Еще не окраина, но где-то на границе между административным центром и жилыми кварталами. Фонари есть, но горит каждый второй, а то и третий. Участковые приставы недоглядели, а за такое, между прочим, приличный штраф положен землевладельцу. Зря я сюда пошел. Решил, понимаешь, прогуляться после разговора с Ростовским и подумать. Подумать, как ни крути, было о чем. Грубо говоря – мне предлагали службу. Довольно опасную службу. Это вам не за преступниками гоняться и не пьяных по барам Ривертауна растаскивать. Тут на кону такие суммы и персоны, что остаться без головы легче легкого. С другой стороны – у меня и выхода нет. Если не бандиты, так «часовщики» рано или поздно доберутся, а так, глядишь, еще и покувыркаемся.

– Сука…

Из ближайшей подворотни послышались возня, сдавленный стон и звуки сочных ударов. Будто по сырому мясу колотят. Фонарь, слава богу, горел, и можно было разглядеть, правда без особых подробностей, что там кого-то к стене прижали. Бьют или грабят – сразу и не поймешь.

– Эй, парни, вам что, делать нечего?

Я сделал несколько шагов вперед и увидел картину во всей, так сказать, красе. Три дюжих бугая прижали прохожего к стене. Жертва не сопротивлялась. Да и куда тут сопротивляться? Здоровые, черти! Они вяло отреагировали на мой вопрос. Смерили презрительным взглядом, поморщились. Еще немного – и отмахнутся, как от надоедливой мухи. Не ответили. Глухие, наверное…

– Я кому говорю?

– Чаво сказал? – процедил один из них.

– Оставьте этого господина в покое и ступайте с богом.

– Ты, человек, знаешь, кому угрожаешь?

Вот оно что! Значит, я уже «челаэк»! Какой интересный крепыш. Голосок слабый, хлипкий, но тон важный, с эдакой вальяжной ленцой. На ремесленника не похож – одежда дорогая. Мордашка рыхлая да сытая, от мороза румяная. Кровь с молоком! Сила есть, а вот умишком не блещет! Неужели и здесь золотая молодежь присутствует? Ну да, конечно, куда же без нее…

– Я тебе… мальчик, не угрожал, а предупреждал. Ну-ка, взял свою кодлу, руки в ноги – и бегом домой, а то мамка заругает. Последний раз прошу – отпусти человека!

– Сучий ты потрох… – Парень неожиданно отпустил свою жертву и повернулся ко мне.

Избитый мужчина упал на колени и закашлялся. Сильно его избили. Кровью харкает. Все это мелькнуло в мозгу и ушло куда-то в сторону, как лишнее, не ко времени и не к месту. Пока думал, парни вышли из подворотни и начали меня окружать. Медленно брали в кольцо. Здоровенные кабаны. Драться – гарантированно здоровье терять. Одного, естественно, покалечу на всю оставшуюся, а вот остальные, разозлившись за дружка-приятеля, могут и насмерть забить. Синяками не отделаюсь.