Молчаливый слуга провел меня в комнату, жестом предложил располагаться и удалился. Экий он важный! Не успел толком осмотреться, как открылась боковая дверь, и я увидел знакомую фигуру. Дмитрий Алексеевич Ростовский. Статский советник. Он вошел в комнату и поздоровался:

– С приездом, Александр Сергеевич.

– Добрый день, ваше… высокородие.

– Рад, что вы нашли время для нашей беседы. Как добрались?

– Без приключений.

– Вот и славно, – кивнул он. – Чаю хотите?

– Не откажусь…

– Вам с лимоном?

– Нет, благодарю. Мне бы покрепче.

– Оно и верно. Лимон – он что, только дух убивает… Зеленый, черный?

– Черный.

– Правильно, – кивнул Ростовский, – зеленый пусть китайцы пьют. Присаживайтесь! В ногах правды нет.

– Благодарю…

Сидел и удивлялся. Мало того что их высокородие меня чаем потчует, так еще и вежлив до изумления. В прошлый раз он беседу иначе строил. Что-то здесь нечисто. Чопорный слуга, появившийся на звон колокольчика, подал и разлил чай, поставил перед нами на столик и наконец удалился. Хм… Разговор, судя по всему, неофициальный. Сидим в креслах за небольшим журнальным столиком. Чай в стеклянных стаканах с подстаканниками, блюдце с лимоном, колотый сахар, розетка с вареньем и даже сушки. Ну просто праздник какой-то! Если бы меня предупредили, что так душевно чаевничать будем, то я бы сюртук прихватил, а то сижу, понимаешь, как бродяга – в свитере, кожаных штанах, унтах и с револьвером на поясе. Хорошо, что хоть парку и шапку в прихожей забрали.

– Дело у нас к вам. Небольшое… – начал мой собеседник. Осторожно начал, неторопливо. Вроде бы так, между прочим. Чай хорош, отчего бы и не поговорить о разных мелочах?

– Я вас слушаю.

– Неожиданно все это… Как же это вам так повезло с этими знаками?

– Простите?..

– Я про бляхи приставов, которые привез ваш друг, – пояснил Дмитрий Алексеевич.

– Случайность. Земли осматривал, да и заплутал немного. Набрел на избушку, а там…

– Ну да, конечно. Понимаю… – Он кивнул и замолчал. Долго молчал.

– С ними что-то не так? – не выдержал я.

– Как вам сказать… История за ними нехорошая. Жизни людские. Золото.

– Здесь везде золото… Земля такая.

– Да, земли богатые и золотом, и мехами. Самородки, которые вы нашли, удачно продали?

– Вполне…

– Вы не волнуйтесь, Александр Сергеевич! Никто и не ждал, что вы это золото в Управу сдадите. Это ваша законная добыча. Трофей, так сказать… О чем мы с вами говорить начали? О землях? Да, земли здесь богатые, да не всегда это богатство в радость.

– Простите, ваше высокородие, но я не понимаю.

– Приставы, чьи бляхи вы обнаружить изволили, убиты при ограблении золотого обоза, который направлялся в Форт-Росс из поселка Золотой Берег.

– Не приходилось там бывать… – начал я, но Ростовский не дослушал и продолжил:

– Вся охрана была перебита, а груз исчез.

– Большой груз?

– Пятьдесят пудов золота в песке и самородках. Это случилось три года тому назад.

– Простите, но три года назад меня здесь не было…

– Вас, сударь, и в Ривертауне не было, и вот что интересно, Александр Сергеевич…

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Если бы подозревал, – сухо заметил он, – то и разговора бы не было. Взяли бы вас под белые ручки да в острог – для обстоятельного разговора. Вы чаек-то пейте, пейте. Беседа у нас длинная будет. Еще и поужинать успеем. Вы как к русской кухне относитесь?

– С большим уважением.

– Вот и славно. До ужина времени еще много, а чаем аппетит не испортишь.

– Благодарю. Чай и правда вкусный.

– Вы, надеюсь, помните, что я обещал вашей жизнью поинтересоваться?

– Да, конечно, – насторожился я.

– Значительными результатами, увы, пока похвастаться не можем, но кое-что наши архаровцы узнали…

Чиновник замолчал, а мне сушка поперек горла встала. Пришлось чайку хлебнуть, чтобы не подавиться. Не дождавшись от меня вопроса, Дмитрий Алексеевич продолжил:

– Вы и правда служили в Ривертауне помощником шерифа, но с мэром не заладилось, и ушли-с. На вольные хлеба подались. Людей убивали. Дело житейское, тем более что убивали по службе. Тем не менее под судом успели побывать. Опять же – за убийство. Подробностей не знаю, но это дело времени. Надо будет – узнаем. Виселицы разве что чудом избежали. Друзья помогли?

– Да, вы правы, – кивнул я.

– Друзья – это хорошо. Особенно если это настоящие друзья, а не так… знакомцы какие-нибудь. Простите, а ваш братец, Влад Талицкий, сейчас где проживать изволит?

– Он уехал домой.

– Вот как… Куда же?

– В Россию, разумеется.

– Это хорошо, – кивнул чиновник. – Вы уж не обижайтесь на старика, но эти земли – не для него. Здесь, как любит выражаться моя дочь, климат не тот. Человек он, может, и хороший, но… таким, как он, лучше там, – он как-то неопределенно махнул рукой, – где трава растет. Там люди другие. Живут проще и на жизнь смотрят… иначе. Вы чаек пейте, пейте. Чай у нас хороший, цейлонский. Не бывали?

– Нет, не довелось.

– Побываете, если желание возникнет. Какие ваши годы! Там, правда, не так спокойно, как на русских землях, но тут уж ничего не поделаешь! Французы, будь они неладны, никак этот остров с британцами не поделят.

Тут я опять затих, ожидая какого-нибудь подвоха. Да, со здешней мировой политикой у меня совсем плохо. Надо бы взять подшивку газет и прочитать, чтобы не тупить при таких вот замечаниях. Ох, Талицкий… сгоришь ты когда-нибудь на мелочах! Пока я мысленно ругал себя последними словами, статский советник продолжал рассуждать:

– Так вот, господин Талицкий… Вы, надо понимать, на брата не похожи. Это, признаюсь, радует. Хоть и людишек вы положили… не приведи господь. Ну да и ладно! Душегубов на земле меньше будет. Только вот некие господа… Я уж не знаю, что вы там не поделили, но они вам спокойной жизни не дадут. Не те люди.

– Вы имеете в виду «часовщиков»?

– Да, слышал про такое прозвище. Смешное…

– Я постараюсь решить эту проблему. Со временем.

– Похвально, похвально. Только без помощи вам это будет очень непросто.

– У меня есть друг. Это уже немало.

– Друг? Хм… Non multum, sed multa!

– Вы правы, ваше высокородие. «Не много, но многое».

– Знаете латынь? – удивленно хмыкнул Ростовский.

– Увы, не так хорошо, как хотелось бы.