— Я вижу, у вас возникли трудности с принятием решения, леди Верена, — поддразнил ее лорд Маунтджой. — Тогда подумайте вот над чем. Марсельская тюрьма не место для леди, особенно для той, которая выдает себя за мальчика. Примешь сейчас неверное решение, и его светлость наверняка немедленно выгонит тебя. Он не потерпит обмана…

Верена хранила молчание. Она ведь правильно рассудила, что маркиз способен на такие действия?

Лорд Маунтджой рывком поднял ее с колен и поволок в направлении доков.

— Посмотрим, как несколько часов в собственной каюте повлияют на твою способность принимать решения, — ухмыльнулся он.

Когда они пришли к месту стоянки «Морского конька», на корабле было пусто. Единственным звуком был скрип каната, которым корабль привязали к доку.

Лорд Маунтджой затолкал Верену на сходни, а затем повел по ступенькам, ведущим на нижнюю палубу.

Верена изо всех сил молилась, чтобы Артур или Пит внезапно появились рядом и пришли ей на помощь, но вокруг никого не было.

Добравшись до каюты девушки, лорд Маунтджой распахнул дверь и с такой силой втолкнул Верену внутрь, что она ушиблась о свою койку.

Он тяжело дышал, глядя на Верену, а у той слезы текли по щекам и глаза сделались огромными от страха.

— Такое симпатичное лицо, как жаль, что пришлось срезать эти прекрасные локоны…

Он со странным видом провел рукой по ее стриженым волосам.

Верена резко отвернулась. У девушки мороз шел по коже от одного его прикосновения.

«Что он собирается делать? — вздрогнула она в тревоге, когда пальцы лорда Маунтджоя зависли над ее щекой. — Он ведь не попытается воспользоваться мной, находясь в гостях у маркиза?»

Будто прочитав мысли девушки, лорд Маунтджой принялся гладить ее по щеке.

Верене стало тошно до глубины души. Она закрыла глаза и попыталась отодвинуться.

Но лорд крепко схватил ее за голову и притянул к себе.

Верена ощутила его дыхание: затхлая смесь сигарного дыма, рыбы и чеснока.

«Moules»[51], — подумала она с отвращением.

— Ты подчинишься мне, — пробормотал лорд Маунтджой, приближая губы к ее губам.

Верена резко подняла ступни и изо всех сил, на которые только была способна, пнула его.

В последовавшей борьбе лорд Маунтджой порвал ее рубашку, открыв взору нижнее белье.

Услышав звук рвущейся ткани, он отпрянул и посмотрел на Верену, красный и задыхающийся. Взгляд девушки был полон ненависти.

Тихо усмехнувшись про себя, лорд Маунтджой поднялся и отпустил Верену.

— Нет, я заберу свой приз без спешки, — объявил он, поправляя пиджак. — Даю тебе время до шести часов, чтобы принять решение. Если решишь отклонить мое предложение, мне не останется ничего иного, кроме как открыть маркизу, кто ты на самом деле. Посмотрим, как пара часов размышлений смягчит твое отношение.

Он вынул из замка ключи и захлопнул за собой дверь. Верена услышала скрежет замка, а затем шаги лорда Маунтджоя, уходившего прочь по коридору.

Девушка снова заплакала. Что она может сделать?!

Ее руки были по-прежнему крепко связаны за спиной, и даже будь она свободной, ей не удалось бы сбежать из каюты.

Она подумала о том, чтобы позвать на помощь, но на борту ее некому было услышать, кроме лорда Маунтджоя.

Верена бросила взгляд на фотографию матери.

«Ах, мама! Помоги мне! Пожалуйста, помоги, если можешь! Моя жизнь в опасности!»

Но ответа не последовало…

Ее все больше захлестывало отчаяние… Издали донесся бой церковных часов, отметивших четыре часа, а потом половину пятого.

«Я должна что-то придумать, должна».

Над головой послышался шум, и Верена догадалась, что вернулся кто-то из команды. Ей показалось, будто она слышит приглушенный голос Пита, который, как всегда, смеялся и шутил.

Но даже если бы она позвала на помощь, как он мог ее услышать, когда их разделяло столько металла? Он просто примет ее голос за крики чаек над головой.

«Я должна придумать другой способ, — решила она. — У меня осталось не так много времени. Скоро вернется лорд Маунтджой».

Изнуренная потрясением и совершенно измученная, Верена стала дремать. Окончательно засыпая, она приняла решение.

«Быть может, нет другого пути, кроме как признаться во всем маркизу. Я должна быть храброй и довериться ему. У меня нет выбора. Хорошо это или плохо, я должна положиться на его милость…»

Девушку так сморила усталость, что звук шагов, быстро приближавшихся к ее каюте, не смог ее разбудить…

Пока Верена спала, ей виделся сон.

Ей снилось, что она на корабле, похожем на «Морской конек», и, оказавшись запертой под палубой, пытается найти выход. Она уже не была шеф-поваром Жаном — она вновь стала собой и, пытаясь убежать, постоянно цеплялась за что-то подолом платья.

Вдали слышалась музыка. Верена знала, что по какой-то причине должна найти ее источник, но, как бы она ни старалась, ей не удавалось определить, откуда доносится звук.

За каждой дверью, которую она открывала, была лишь пустая каюта.

Она начинала все больше и больше волноваться и, наконец, заплакала.

Вдруг, откуда ни возьмись, в одном из коридоров появилась черная кошка, которая охотилась на мышь. Верене стало любопытно, и она пошла за кошкой, а та внезапно потеряла интерес к мыши и обвила свое пушистое тельце вокруг ног Верены. Казалось, она хотела, чтобы Верена пошла за ней: она дергала девушку лапой за юбки и умоляюще мяукала. Кошка повела Верену к двери, которую та никогда не видела раньше.

Здесь зверек остановился и принялся умываться. Не теряя времени, Верена толкнула дверь. Та распахнулась, и девушка увидела перед собой ступени.

Музыка зазвучала ближе. Верена стала спешно подниматься по лестнице.

Но ступеням не было видно конца. Как только девушке начинало казаться, что она достигла вершины, перед ней возникал новый пролет.

На самом верху она видела высокую, элегантную фигуру маркиза. Он протягивал к ней руки, звал ее по имени:

— Верена, милая! Будь моей возлюбленной! — кричал он.

Но как Верена ни старалась, она не могла достичь вершины лестницы.

— Я люблю тебя! Подожди меня, — кричала она, взбегая по очередному пролету бесконечной лестницы…

Внезапно раздалась серия громких ударов, и все погрузилось во тьму.

* * *

Верена постепенно освободилась из тумана сна, осознав, что стук, который ей привиделся, звучал на самом деле — кто-то громко барабанил в дверь ее каюты.