– Нет. Не кажется. – Келли замотал головой столь энергично, что был вынужден придержать очки, едва не соскользнувшие с переносицы. – Вы втянули меня в очень, очень опасную историю. Не будет денег, не будет сведений.

– О'кей, – медленно произнес Белов. – Но сперва небольшой экзамен. Если вы так хорошо осведомлены, то не скажете ли, где пребывают Беридзе сейчас? Я ведь вчера не за красивые глаза вам заплатил.

– Красивые глаза?

Айк Келли недоуменно замигал, глядя сквозь блестящие стекла очков. Белов сообразил, что автоматически перевел чисто русское выражение на английский язык.

– Never mind, – поправился он. – Не обращайте внимания. Итак, где находятся братья?

Келли приблизил губы к уху Белова, обдав его сивушным запахом.

– Во дворце мистера Ти, – шепнул он.

– Ти?

Белов нахмурился. Только китайцев ему здесь не хватало. Или вьетнамцев.

– Ти, ти, – многозначительно повторял американец.

Оказалось, что это начальная буква фамилии Тананзе.

– А, понял, – сказал Белов, не переставая хмуриться. – Это все?

– Генерал выдает их за турков, – продолжал Келли. – Они будут жить у него, пока не расплатятся за гостеприимство.

Сообщение журналиста подтверждало то, о чем Белов догадывался или предполагал. «Не случайно Тананзе жаждет избавиться от меня, – подумал он. – За укрывательство террористов такого масштаба по головке не погладят. Сам президент не спасет Тананзе, если правда всплывет наружу. Но миру пока что рано знать правду. Всему свое время».

– Вы готовы платить? – вывел его из задумчивого состояния Келли.

– Да. Где встретимся? Во сколько?

– Часа через полтора. Мой человек живет за городом. Я позвоню или пришлю sms.

Белов не показывал своего возбуждения. Зная новую фамилию братьев Берри и страну, куда они собираются удрать, нетрудно будет разыскать их снова. Даже если лично он не справится с заданием. Тогда приказ отдадут другому. Более циничному, более удачливому, более опытному. Что ж, ладно. Лишь бы преступники не ушли от возмездия.

– Договорились, – сказал Белов.

– Ждите сообщения, – тихо проговорил американец. – Расходимся по одному. Я первый. Выждите несколько минут.

– Вали, вали. – Произнеся это по-русски, Белов лучезарно улыбнулся.

– Как вы сказали? – насторожился Келли.

– Я сказал: вэлл, хорошо.

Улыбка Белова сделалась еще шире.

– А! – воскликнул успокоившийся американец. – Так я пошел?

– Пошел, ага. Я побуду здесь.

Американец трусцой устремился к стоянке. Белов побрел вдоль лужайки, считая до трехсот. Приближающийся свет фар заставил его насторожиться, а потом стать так, чтобы не быть заметным на фоне листвы.

Свет становился все ярче, пока не погас, приблизившись почти вплотную. Перед глазами ослепленного Белова плавали разноцветные круги, но он отчетливо слышал, как хрустит гравий под колесами автомобиля. Двигатель уже не работал, так что было совершенно тихо, если не считать музыки и голосов в ресторане, но сейчас он находился словно за тысячи миль отсюда.

Стараясь не дышать, Белов достал из-за пояса пистолет и плавно присел. Какое счастье, что он оделся во все темное! В противном случае его фигура выделялась бы на фоне темной листвы. Но так ли уж он незаметен? А что, если у тех, кто сидит в машине, имеются инфракрасные приборы ночного видения, и они сейчас рассматривают Белова, решая, куда всадить ему пулю? Или копье? Стрелу? Какой-нибудь африканский томагавк?

Тянулись секунды, а из машины никто не выходил. Более того, приподнявшись и вытянув шею, Белов не сумел увидеть никого внутри. Даже место за рулем пустовало! А ведь дверцы не открывались и никто не покидал салон.

Что бы это могло значить?

Держа таинственную машину на прицеле, Белов стал осторожно подкрадываться. Его нервы были натянуты до предела, а указательный палец не отрывался от спускового крючка. Наконец, умудрившись не наступить ни на один предательский камешек, ни на один сучок, Белов приблизился настолько, что смог заглянуть в машину. Оказалось, что люди в машине были. Просто водитель почти лежал на отодвинутом сиденье, запрокинув голову набок. Еще одна голова – светловолосая, растрепанная и скорее всего женская, обращенная к Белову макушкой, ритмично двигалась на уровне живота водителя.

Реалити-шоу об оральном сексе в походных условиях. Сплюнув, Белов покинул укромный уголок.

* * *

– Вы с ума сошли! – воскликнул Петраков. – Три тысячи долларов!

– Шесть, – невозмутимо поправил его Белов. – Три журналисту и столько же его информатору.

Звонок посла застал его в китайском ресторане «Фанг-фанг» за поеданием говяжьего супа с лапшой. Суп оказался пересоленным, и Белов посматривал на порцию риса со свининой, дожидающуюся на краю стола. Пианист на небольшой эстраде исполнял что-то среднее между джазовой пьеской и гимном КНР. Возможно, музыка способствовала пищеварению, но не улучшала аппетит.

– Этот хитрюга Келли заграбастает себе все, – кипятился Петраков. – Еще тот жук.

– Плевать, – сказал Белов, пробуя рис. – Важен результат.

– Нет, не плевать! И не только результат важен!

– А что еще?

– Деньги, дорогой мой, деньги. Как я проведу эту сумму в отчете?

– Вот уж не знаю, – пробормотал Белов, меланхолически жуя.

– Я тоже не знаю, представьте себе, – воскликнул Петраков, рискующий отравиться собственной желчью. – Вам хорошо рассуждать.

– О да, мне лучше всех. Мы можем поменяться местами, хотите?

– Не думаю, что вы достаточно квалифицированны для этого, – отрезал Петраков.

– Я справлюсь, – сказал Белов, жуя. – Неизвестно только, справитесь ли вы.

– Пока что от вас здесь немного пользы.

Съязвивший посол всего лишь озвучил мысль, преследующую Белова, однако в его устах это прозвучало гораздо обиднее. Пользы от деятельности Белова действительно было маловато. Прямо говоря, никакой.

– Что касается журналистов, на которых вы делаете ставку, – продолжал Петраков, – то это народ болтливый и лживый. Не уверен, что Айку Келли можно доверять, не уверен…

В его словах был резон. А что, если американец заливался сейчас дармовым виски, радуясь тому, как облапошил доверчивого русского Ивана? Допустим даже, размышлял Белов, Келли разузнает, что обещал. Но где гарантии, что информация не окажется высосанной из пальца? Однако согласиться с Петраковым означало расписаться в собственном бессилии.

– А кто подсунул мне этих болтливых и лживых журналистов? – перешел в наступление Белов. – Не вы ли? Причем, если мне не изменяет память, то вы их расхваливали. И Даду, и Келли.