— Да ничего же не убрано! Милочка, да чем вы тут целыйдень занимались?

— С вашим недоумком любезничала! — разозлилась, апотом долго перечисляла, чем я занималась шесть часов подряд, ни минуты неприсела.

— Ну ладно, — снизошла дама, — для первогодня… — И она протянула мне деньги.

Убрав в карман жалкие бумажки, я приободрилась и отчеканила:

— Все продукты кончились, он голодает. Вам следуетпополнять запасы хотя бы. раз в неделю. И ему нужны фрукты и овощи. Что касаетсястирки…

— Есть же машина!

— Эту рухлядь вы называете машиной? — холодноосведомилась я. — И к тому же все равно порошка нет, стирать нечем.

— Как это нечем? — горячилась дама. — Вот,берете обмылочки и натираете их на крупной терке, вот так…

— О Господи, блокада, что ли! — не выдержала я.

— А вы знаете, какую он получает пенсию? —взвизгнула Лидия.

Я хотела сказать, что, по подсчетам Павлины Ивановны, дамасо своим мордатым Петей столько уже нахапала в этой квартире, что прокормитьинвалида хватило бы с лихвой, но не хотела подводить старуху.

— Вы мои условия знаете, если я вас не устраиваю,простимся прямо сейчас. А обмылочки можете засунуть… — Я хотела красочноописать, куда дама может запихнуть обмылочки, но сдержалась и скромнозакончила:

— В мусорное ведро!

— Нахалка! — услышала я уже на лестнице.

Через два дня, когда я выбросила из головы зловредную даму сее инвалидом, неожиданно позвонила Павлина Ивановна.

— Слушай-ка, Мария, ты приходи работать-то. Нашаразорялась тут, но купила продуктов ему. А я сегодня что-то приболела, лежувот, так что он со вчерашнего вечера там один. Ты приходи, Мария, негоже это, сживым человеком так обращаться. На том свете зачтется.

— Она зараза, она его обкрадывает, пусть ей на томсвете и зачтется!

— Ей и на этом зачтется! — убежденно ответилаПавлина Ивановна.

В квартире на Шпалерной я застала ту же картину. Интересно,если совсем не приходить, он очнется или так и умрет, сидя на диване? Ужаснаяштука жизнь. Мне бы пожалеть бедного инвалида, но, как я уже говорила, немногоживого места, оставшегося в моей душе, было занято Лешкой.

Павлина не обманула: наша жадина прикупила кое-что изпродуктов, даже овощей принесла и творогу. На стиральной машине стояла пачка«Лотоса». И на том спасибо!

Я сварила пустые щи, нажарила картошки, отвела инвалида вкухню и усадила за стол, а сама занялась уборкой большой комнаты. В глазабросались невыгоревшие прямоугольники на обоях, видно, там раньше виселикартины. Вот тумба под телевизор, но телевизора на ней не было. Внутри валяласьодна видеокассета — начальный курс испанского языка. Значит, был ивидеомагнитофон, все уволок ненасытный Петя. Вот остатки коллекции лазерныхдисков, все классическое, ясно, классика даме с Петей без надобности.

Раздался звонок в дверь. Я подумала, что это ПавлинаИвановна, и открыла сразу. На пороге стоял довольно симпатичный толстячоксредних лет и приветливо мне улыбался.

— Здравствуйте! Я доктор Крылов.

— Проходите, пожалуйста. Вы из поликлиники?

— Как вам сказать… — слегка замялся он. — Вас развене предупреждали о моем визите?

— Да я тут просто убираю. Вы к больному? Так проходитевот туда.

Он замешкался, снимая плащ, и, странное дело, пока онраздевался, я, почему-то отвечая на его вопросы, рассказала ему о том, какведет себя инвалид, о его режиме, о выжиге-хозяйке, которая жалеет денег, наеду, и многое другое.

— Так все-таки вы — участковый врач? —спохватилась я.

— Не совсем, я психиатр. Зовут меня Дмитрий Алексеевич.

Он увидел Александра, который опять, сидел в углу дивана, изамолчал.

— Если я вам не нужна…

— Да-да, конечно, я потом с вами поговорю.

Они закрылись в комнате часа на полтора. Проклятаястиральная машина так грохотала и тряслась, что пришлось стоять над ней всюстирку. Потом я мыла ванну, развешивала белье, а потом, чувствуя, что красныекруги перед глазами замелькали слишком часто, присела на кухне передохнуть ивыпить чашку чаю. Там и нашел меня симпатичный доктор Крылов. Он долго молчал,собираясь с мыслями.

— Ну что скажете? — не выдержала я.

— Удивительно, как он вообще жив при такомуходе! — выпалил доктор и уставился на меня прокурорским взглядом. —Он что, не принимает никаких лекарств?

— Откуда я знаю. — Я пожала плечами.

Мне самой в больнице велели принимать кучу лекарств, но когдая узнала в аптеке, сколько они стоят, я просто выбросила рецепты вмусоропровод.

— А почему его не осматривает регулярнопсихиатр? — не унимался доктор Крылов.

— Водить некому, — буркнула я. Мне очень непонравился его осуждающий взгляд. — Слушайте, может, вас к ПавлинеИвановне? Она с ним дольше знакома, а я…

— А что вы вообще тут делаете? — полюбопытствовалдоктор.

— Убираю и готовлю еду. Что так смотрите, думаете, язря получаю деньги? А хотите, я вам скажу, сколько?

— Ну скажите, — улыбнулся доктор.

Я сказала, И про Павлину Ивановну тоже. Он помолчал,внимательно наблюдая за мной профессиональным взглядом.

— Хозяйка вас обманывает. Вы ведь не только убираете,но и некоторым образом ухаживаете за больным, а такой труд оплачивается гораздодороже.

— А то я не знаю! Вот вы и скажите этой жадине…

— М-да, об этом после, — пробормотал доктор.

— А какое у вас впечатление? Ему можно помочь? Чтовообще с ним?

— Если бы знать, — поморщился он. — Послеаварии он отгородился от всех и вся.

И никто не может к нему достучаться.

— Да никто и не пробовал, — подхватила я.

— Почему же? Я пробовал, но пока безуспешно.

— Так кто же вы все-таки? Районный психиатр?

— А вы сами как думаете? — улыбнулся доктор.

— Я думаю, нет. Вид у вас такой.., благодушный.

— Правильно, я психиатр, но не районный. Частнойпрактикой не занимаюсь, но иногда в виде исключения, когда ко мне обращаютсяродственники…

Я быстро прикинула в уме: доктор выглядел вполне прилично,ясно, что человек обеспеченней. Частной практикой не занимается, но иногдаконсультирует, разумеется, за деньги.

— Чтобы вас наняла эта скупердяйка?

Ни за что не поверю!

— Верно, не она. А скажите, вы никогда не встречалитакого мужчины.., пожилой он, но не старый, среднего роста, волосы с проседью иглаза такие, то зеленые, а то вдруг — .голубые… Кто-то он ему — не то кузен, нето дядя…