– Доброе утро, – отвечаю я. – В каком смысле помощник?

Патрик широким жестом обводит пляж:

– Ну, я бы мог что-нибудь написать…

Я не понимаю, смеется он надо мной или нет, поэтому молчу.

Патрик берет палку из моей руки и выжидательно смотрит, замерев над пустым участком песка.

– Это не так легко, как может показаться, – говорю я, вдруг занервничав и стараясь скрыть неловкость. – Ваши следы не должны попасть в кадр, и работать нужно быстро, пока не начался прилив.

Не припомню, чтобы кто-то захотел разделить со мной эту сторону моей жизни: творчество всегда словно находилось в соседней комнате – занятие только для меня, отдушина в моей реальности.

– Понял. – Патрик мгновенно сосредотачивается, что я нахожу трогательным: ведь речь идет всего лишь о послании на песке.

Я зачитываю первый заказ:

– Просто, но со вкусом: «Спасибо, Дэвид».

– Ага, а вот за что спасибо, интересно… – приговаривает Патрик, нагнувшись над песком и выводя первое слово. – Спасибо, что кормил мою кошку? Или что спас мне жизнь? Или что согласился жениться на мне, несмотря на мою интрижку с почтальоном?

Я пытаюсь сдержать улыбку.

– Спасибо, что научил меня танцевать фламенко, – предполагаю я, стараясь сохранять серьезность.

– Спасибо за широкий выбор хороших кубинских сигар!

– Спасибо, что увеличил мой кредитный лимит!

– Спасибо за… – Дописывая последнее слово, Патрик теряет равновесие и ныряет вперед, успев выставить ногу – прямо посреди готовой надписи. – Ох, черт! – отступив, он оглядывает дело ног своих и виновато смотрит на меня.

Я хохочу:

– Я предупреждала, это труднее, чем кажется!

Патрик отдает мне палку.

– Признаю ваше явное творческое превосходство – мой вариант все равно далек от идеала. Вон, все буквы разные.

– Ничего, глаза боятся – руки делают. – Я оглядываюсь в поисках Бо. Щенка приходится срочно подзывать, чтобы отвлечь от краба, с которым он вознамерился поиграть.

– А как вам это? – спрашивает Патрик, что-то выводя в стороне. Я ожидаю увидеть новый вариант «спасибо» и немного обалдеваю, прочитав предложение сходить в ресторан.

– Лучше, – машинально отзываюсь я, – но этого нет среди зака… – Я осекаюсь, чувствуя себя глупо. – А, понятно…

– Может, в «Кросс оук» сегодня вечером? – Голос Патрика дрожит: он тоже волнуется. Это придает мне уверенности.

Я колеблюсь, но лишь секунду, не обращая внимания на забившееся сердце.

– С удовольствием!

Остаток дня я жалею о своем порыве, и к вечеру меня буквально трясет от волнения. Я представляю разнообразные варианты нехорошего развития событий и вспоминаю все, что Патрик когда-либо при мне говорил, пытаюсь найти что-нибудь настораживающее. Действительно ли он такой искренний, как кажется? Людям вообще свойственна такая открытость? Меня даже посещает мысль дойти до деревенского таксофона, позвонить в ветклинику и все отменить, но я знаю – у меня не хватит на это мужества. Чтобы убить время, я принимаю ванну в такой горячей воде, что кожа становится ярко-розовой, а затем сижу на кровати и соображаю, что надеть. Последний раз на свидание я ходила десять лет назад, и теперь мне страшно шагнуть из привычных рамок. Бетан продолжала освобождать свои шкафы; большинство ее вещей мне велики, но я примеряю темно-фиолетовую юбку: если стянуть ее в талии шарфом, она сядет неплохо. Я прохожусь по комнате, радуясь непривычному ощущению голых ног и прикосновению ткани к бедрам. На секунду я вновь чувствую себя той девушкой, какой была когда-то, но, поглядевшись в зеркало, спохватываюсь – подол выше колен, ноги вызывающе открыты. Я стаскиваю юбку и, зашвырнув ее в шкаф, хватаюсь за джинсы, которые только что сняла. Затем нахожу чистую блузку и причесываю волосы. Я выгляжу совсем как час назад – в точности как и всегда. Я опять думаю о той прежней девушке, которая тратила на сборы по несколько часов, включала музыку и разбрасывала косметику по всей ванной; в комнате нечем было дышать от сильных духов. Тогда и я не догадывалась, какой бывает реальная жизнь.

Я иду к трейлерному парку, где мы с Патриком договорились встретиться. В последнюю минуту я решила взять с собой Бо, и его присутствие вернуло мне частицу той храбрости, которую я ощущала утром на пляже. Когда я добираюсь до парка, Патрик стоит у открытой двери магазина, разговаривая с Бетан, прислонившейся к косяку. Они над чем-то смеются, и я невольно думаю, уж не надо мной ли.

Бетан замечает меня первой. Патрик оборачивается и с улыбкой глядит, как я подхожу. Сначала я думаю, что он собирается поцеловать меня в щеку, но он лишь мягко касается моей руки, когда здоровается. Неужели у меня такой испуганный вид?

– Ну, будьте умниками! – с улыбкой напутствует нас Бетан.

Патрик смеется, и мы направляемся в деревню. По дороге он сыплет байками из жизни своих мохнатых и пернатых пациентов, по-моему, слегка приукрашивая истину, но я благодарна за эти бесконечные истории. Я немного успокаиваюсь, только когда мы доходим до «Кросс оук».

Пабом владеет Дэйв Бишоп, йоркширец, приехавший в Пенфач всего за пару лет до меня. Теперь они с супругой Эммой стали здесь совсем своими и знают всех по имени и роду занятий. Я ни разу не заходила в «Кросс оук», но всегда здоровалась с Дейвом, когда мы с Бо проходили мимо, торопясь на маленькую почту.

Всякая надежда, что мы тихонько чего-нибудь выпьем и посидим в уголке, испаряется, едва мы переступаем порог.

– Патрик! Каким ветром в наши края?

– Слушай, погляди еще раз мою Роузи, она все равно прихварывает!

– Как твой старик поживает? Не соскучился еще по валлийской погоде?

Патрику кричат со всех сторон, и от этих криков и тесноты меня охватывает острая тревога. Я стискиваю поводок, чувствуя, как кожаный ремешок скользит в потной ладони. У Патрика для каждого находится несколько слов, при этом он ухитряется разговаривать и со мной. Он бережно проводит меня через толпу знакомых к самой стойке. Я чувствую тепло его ладони у себя на пояснице и испытываю одновременно облегчение и разочарование, когда он убирает ладонь и кладет руки на стойку:

– Что будете пить?

Лучше бы Патрик заказал первым. Я очень хочу холодного лагера[4] и оглядываюсь, интересуясь, пьет ли кто-нибудь из женщин светлое пиво.

Дейв вежливо кашляет.

– Джин с тоником, – брякаю я, хотя вообще не пью джин. Моя неспособность самостоятельно принять решение – не новость, но я не могу вспомнить, когда это началось.

Себе Патрик заказывает «Бекс», и я, не удержавшись, с завистью гляжу на запотевшую бутылку.

– Значит, это вы та женщина-фотограф, которая живет в Блэйн Сэди? А мы-то гадали, где вы прячетесь! – обращается ко мне ровесник Йестина, в твидовой кепке и со щетинистыми баками.