Откройся, объяснись – самой же легче будет…

Эх, про других все понимаю, если б про себя так же!

– Ничего, потеснитесь. «Порше Кайен Турбо» вынесет и пятерых. – Обнимая Кристу, Ева спускается по ступенькам во двор и поворачивается к Эрику, уже стоящему возле машины: – Вы сядете на переднее кресло, а она вам на колени. Не раздавит?

Сохраняя молчание и непроницаемость лица, Эрик ловко-небрежно ныряет в авто и придерживает дверцу.

Значит, согласен?

Но теснить незнакомую знаменитость не хочется и оставаться тоже…

Криста медлит.

Все уже расселись, машина урчит, передняя дверь все еще распахнута.

– Не бойтесь, он только на бумаге пьет кровь младенцев! Вообще-то он предобрейший! – из нутра салона кричит Матвей.

«Я и сама знаю, что именно на бумаге, – комментирует про себя Криста. – За слово свое ваш Эрик ничем не отвечает».

Осудив, возвысилась. Теперь как-то легче лезть в машину.

Криста пригибается, но мало – голова задевает о потолок и бейсболка сползает набекрень. В тесноте не поправишь – приходится сдернуть ее с головы, сжать в левой руке… Правая тоже при деле: упирается в потолок, чтобы тело не потеряло равновесия. Ягодицы сжаты и напряжены… Растрепа и недотепа…

На заднем сиденье негромко переговариваются Игумнов с Матвеем, Эрик молчит сообразно своему статусу, а Криста всматривается в дорогу: скорей бы метро! Завидев зеленый глаз светофора, как бы заигрывает с ним, пытается уговорить, чтоб потерпел, не желтел, а если кокетство не удается, сокрушается до следующего перегона, до следующего дорожного подмигивания.

Попутно пытается вспомнить свое выступление – вроде не провалилась? Закрепить бы успех хоть в себе самой, собственную самооценку повысить, но… Проваливается в целик самоедства, царящего в ее душе.

Да еще в вагоне метро Эрик зачем-то сует свою узкую, элегантно-лаконичную визитку с литературным безотчестным именем и семизначным номером телефона. Скорее мобильный, чем домашний…

Украдкой от всех…

Сон смывает тревогу. Крепкий сон без просыпаний и всяких там видений. Под равномерный аккомпанемент дождя.

Пусть на небе кто-то напоказ плачет, Криста ему сочувствует, но сама – нет уж, не добавит влаги.

Теоретически понятно, что если у кого-то беда, то для сколько-нибудь эффективной помощи лучше всего сохранять спокойствие. Именно спокойствие, а не равнодушие: безразличное сердце не может отыскать в мировом мыслительном океане и вытянуть из него идеи для полезного участия. Для соучастия.

Только крепкая человечность способствует гениальным прозрениям. В чем ей может помешать лишь чрезмерная, неконтролируемая чувствительность.

Так что по дороге на дежурство Криста фиксирует и удерживает в себе именно хладнокровие.

Действуем по обстоятельствам. Как говорится – работа покажет.

Она и показывает. «Вам письмо», – маячит на персональной компьютерной страничке. Матвей уже прислал эссейчик о Еве. Ночью, что ли, писал? Неважно. Классно сработано и с пониманием газетного формата.

От этого не легче. Высокое качество – еще одно препятствие для прохождения материала. Парадокс, но это так.

Теперь ясно: проблема сама собой не рассосется. Пока она не решена – гармонии не видать. Если б шеф был на месте, то заявить бы нестандартный материал в сегодняшний номер – и могло бы проскочить.

Бы, бы…

Хоть бы в понедельничной газете у отдела не взяли полосу под рекламу.

Нет, не сцапали.

Все вроде бы складывается идеально, то есть форс-мажорно: народу нет даже на нормальную отдельскую летучку с рассадкой вокруг замзавши, сотрудников хватит только скомандовать: «На первый-второй – рассчитайсь!» Фотослужба забраковала снимок, самолично сделанный автором рецензии на спектакль. Так что картинками место не заполнить…

– У меня есть отличное эссе!.. – победно-хвастливо объявляет Криста, с дрожью ища взгляд сегодняшней начальницы.

Ну, поймала колючку.

– Это у тебя в провинции учат такому самохвальству? Скромнее надо быть, деточка! – поучает замзавша, сосредоточенно выговаривая каждое слово. Себе пытается доказать, что вчерашние градусы уже выветрились и новый допинг пока не требуется. Злятся алкоголики, завязавшие хотя бы мысленно.

– Да это я не о себе… Это не моя рецензия… на диск авангардного композитора. Свежий принт, только что выпущен – так что с информационным поводом все в порядке, – кривит душой Криста. Не проверяла, считается ли изданием Евина запись. – В материале всего четыре тысячи знаков… Считая пробелы! – Криста протягивает заранее распечатанные странички. – Автор у нас привлекался… Знаменитый искусствовед с мировым именем…

– Она мне объясняет! – одергивает замзавша, прочитав имя рецензента. – Что я, Матвея не знаю? Ты еще гусей пасла в своей деревне, а мы с ним уже первую бутылку виски распили!

Матвей и выпивка? Она что-то путает…

А «она» натыкается на скептическую Кристину морщинку, подсвеченную живым взглядом, и, раздувая из искры пожар, отказывается читать текст.

– Звони всем обозревателям! Где бы ни были – чтоб к пяти часам обеспечили меня кондиционным материалом! – кричит барыня секретарше и, не вставая с кресла, наклоняется к нижнему ящику стола, выдвигает на всю длину и не сразу, но нашаривает, что нужно. Потом, после возлиянных манипуляций чуть не сверзившись на пол, поднимает красное лицо с налитыми кровью глазами: – Вы еще тут? Кыш отсюда! За работу!

Скоро десять вечера, а контрольную полосу все не несут…

Криста уже третий раз собирается к верстальщикам – хотя бы помаячить перед их глазами. Может, сжалятся и отпустят ее с миром?

Оттягивает поход. Сегодня вредная выпускающая. Упакована на все сто, а без оскорбленно-брезгливого лица никогда ее не видела. Всегда предъявляет себя в комплекте с обидой. Чем-кем недовольна? Вряд ли именно мной, но от этого не легче. Кто из нижестоящих прикасается к ней, тот и пачкается ее желчью.

Криста снова смотрит на экран компьютера, где пока написано только три слова. Родила лишь заголовок очередной заметки, который все равно поменяют рирайтеры. В голову не приходит ничего путного, но и просто так, без дела, без мыслей сидеть очень уж муторно. Хотя что теперь торопиться… Маршрутку ждать почти бесполезно: пассажиров мало, а если эти опасные дребезжалки с безбашенными водителями еще ходят, то слишком редко, раз в час. На везение не рассчитывай… Придется, наверное, тащиться домой на метро, с двумя пересадками, через центр…

Все-таки сбегаю еще разок…

По пути к чаемому освобождению Криста заскакивает в туалет, чтобы сэкономить время потом, когда отпустят.

Зачем прихватила с собой прозрачный файлик с Матвеевой статьей? Куда его пристроить? Не удерживается на бобине с туалетной бумагой, падает с крючка для сумок. В зубы его…