– Да-да, я бы тоже ужаснулась: «Ах, какая нехорошая мамашка!» – если бы не одно «но». Точно такую же характеристику получила уже знакомая нам Корягина Анна Николаевна. Где личное дело Корягиной?

Никита протянул папку. Полистав страницы, я нашла нужный документ.

– Вот, читайте, слово в слово! Корягина якобы тоже являлась в сад пьяная и тоже в один прекрасный день не забрала ребенка домой. На следующий день соцзащита изъяла у нее дочь Свету.

– Почему «якобы»? – возразила Алка. – Возможно, это правда, бывают же похожие случаи.

– Нет! – закричала я. – Не может быть двух абсолютно идентичных случаев! Если уж так совпало, что две матери, которые водят своих детей в сад № 67, действительно плохо выполняют свои обязанности, они «косячат» по-разному! А Бизенкова написала характеристики слово в слово! На самом деле она распечатала документы из одного файла, изменила лишь фамилию матери! Эти характеристики не имеют ничего общего с реальностью! Нет, это не простое равнодушие или халатность. Я утверждаю, что Бизенкова – продажная чиновница, она работает по заказу соцзащиты. Ей велели очернить именно этих матерей – и она выполнила приказ!

– Не ори, мы не глухие, – поморщилась Алка. – Ты всех огульно обвиняешь, а я пытаюсь быть объективной. Возможно, заведующая – занятой человек, которой некогда ломать голову над новым текстом. Не у всех же есть литературные способности, как у тебя.

Я едва не задохнулась от возмущения:

– Некогда?! Ребенка навсегда забирают из семьи, разрушают его жизнь, превращают жизнь матери в ад, а ей, видите ли, некогда осмыслить пару предложений?! Я пойду в прокуратуру! Вот с этими самыми документами дойду до прокурора города, пусть он почитает! И сделает выводы! Бизенкову надо судить!

Я сгребла со стола личные дела и понеслась к выходу. Забыв, что я в халате, стала натягивать пуховик, но запуталась в рукавах и выронила бумаги. Супруги Нащекины кинулись их поднимать.

Никита положил руку мне на плечо:

– Люська, успокойся. С чем ты пойдешь к прокурору? С ксерокопиями документов? А каким образом ты их получила? Законно?

– И потом, – добавила Алка, – тебе же следователь Унганцев сказал, что дело и так находится на контроле у прокурора.

Я встрепенулась:

– Точно – Унганцев! Мне надо с ним поговорить! Я расскажу, что в городе действует преступная группировка, которая отнимает детей у нормальных родителей.

Алка хмыкнула:

– Вернее, действовала, ведь Махнач и Прудникова убиты.

– У них могли остаться сообщники, та же заведующая садом Бизенкова, например.

– А как это поможет Ленке? – спросил Никита. – Не забывай, ее обвиняют в убийстве. Возможно, она хорошая мать, и сына у нее отняли незаконно, но в деле об убийстве двух женщин улики против нее. И кстати, неизвестно, насколько нормальны остальные «лишенцы». Может, у них-то как раз и следовало забрать детей?

Я повесила пуховик на место и сказала:

– Вы правы, друзья мои. Я забыла, что главная цель – вытащить Ленку из тюрьмы. Начну с того, что проверю остальных родителей, возможно, кто-то из них окажется убийцей. – И добавила после некоторого размышления: – Парадокс заключается в том, что этот человек должен быть замечательным родителем, потому что таким образом он боролся за свою семью.

Начать я решила с семьи Яичкиных. Во-первых, их случай сразу показался мне подозрительным. Во-вторых, у Яичкиных отобрали двух девочек, а значит, количество красных колготок в этой семье в два раза больше, чем в других. И в-третьих, жили они буквально в десяти минутах ходьбы от Нащекиных, на проспекте Ленина.

За ночь метель намела сугробы высотой полметра, я с трудом продиралась по нечищенной дороге и размышляла, не лучше ли отложить визит до вечера. Нормальные люди днем ходят на службу, судя по личному делу, и Майя Ивановна, и Сергей Эдуардович Яичкины имели постоянное место работы, не получится ли так, что я «поцелуюсь» с закрытой дверью?

И еще меня почему-то смущали имена детей Яичкиных. Я не могла понять, что тут странного – Марина и Мария, нормальные имена, не то что какие-нибудь новомодные Снежана или Алиса, больше похожие на кошачьи клички… И вдруг меня осенило: да ведь это, по сути, одно и то же имя! Во многих семьях Марину ласково зовут Машей. Да и вообще они звучат практически одинаково, отличаются только одним слогом. Такое ощущение, что родители, когда давали имя второй дочери, напрочь забыли, как назвали первую!

Под сугробом, в который я энергично наступила, оказался лед, я проехала вперед и мягко приземлилась в снег. Падение меня отрезвило: не придираюсь ли я к Яичкиным? У них еще не самый клинический случай. Взять, к примеру, Андрея Пузырева, дизайнера, с которым мы вместе работаем в газете. Однажды Пузырев признался: у него две дочери, и их обеих зовут Дашами.

– Правда?! – поразилась я. – Прямо так в паспорте и записаны: «Дарья Андреевна Пузырева, такого-то года рождения», а строчкой ниже – «Дарья Андреевна Пузырева, другого года рождения»?

Коллега явно пожалел, что проболтался, но все-таки объяснил:

– Они записаны не у меня в паспорте, а у своих матерей. Браки были гражданские, мы отношения не оформляли, поэтому – да, девочки обе Дарьи Андреевны, но фамилии у них разные.

– Но как же так получилось, что они обе – Дарьи? – допытывалась я. – Матери захотели? Почему же ты не отговорил вторую мамашу? Она знала, что у тебя уже есть дочь Даша?

– Вообще-то это была моя идея, – с самодовольной ухмылкой отозвался Пузырев. – Дарья – мое любимое женское имя, так звали девочку в пионерлагере, в которую я был влюблен. Поэтому в обоих случаях я настоял, сказал: «Либо дочь будет Дашей, либо я на тебе не женюсь!» Правда, я ни на одной так и не женился, но это уже другая история…

У меня отвисла челюсть. Мой приятель, человек с высшим образованием и отличной репутацией, оказывается, полный придурок, и надо же, как случайно это обнаружилось!

К чему я это? Да к тому, что все познается в сравнении. Если сравнивать с двумя Дашами в семье, то Мария и Марина – определенно еще не самый худший вариант!

Размышляя таким образом, я подошла к нужному дому. Это оказалась панельная пятиэтажная «хрущевка», как две капли воды похожая на своих невзрачных соседей. На подъездной двери висел кодовый замок, но он был сломан, поэтому я беспрепятственно проникла внутрь.

В нос ударил резкий запах. Чувствовалось, кто-то активно использовал подъезд в качестве общественного туалета. Это было странно, поскольку ни рынка, ни стадиона рядом не наблюдалось, дом стоит во дворе. А ведь люди в массе своей не гадят там, где живут.

Я остановилась около квартиры номер три и принялась искать звонок. Такового не нашлось, из стены торчали лишь скрюченные провода. Простенькая металлическая дверь при ближайшем рассмотрении оказалась слегка вздутой в районе замка. Очевидно, ее взламывали, и не один раз.