— Не думаю, что ему здесь место. Егор Кузьмич с ним, прости господи, как кошка с собакой, даром что оба сибиряки. Будь он здесь, серьезного разговора бы не вышло. К тому же на стакан слабоват…

— Но работать с ним какое-то время нам придется, — твердо произнес Чебриков. Лигачев скривился, словно надкусил лимон.

С каждой новой фразой волейбольный мяч застольной беседы тяжелел, отливаясь в убойное пушечное ядро вызревшего до восковой спелости добротного дворцового заговора. Присутствующие с обстоятельностью опытных аппаратчиков обсудили детали предстоящего дела и возможные подводные камни. Разъезжались уже в темноте.

— Может, останешься, Егор Кузьмич? — спросил Щербицкий-здешний, разглядывая растворяющийся в темноте силуэт четвертого чернобыльского реактора. — Нам еще есть что обсудить.

— Нет, Владимир Васильич, рисковать не буду. Мы с Соколовым уедем, как приезжали — из Гостомеля полетим обратно в Моздок. Оттуда я на армейской машине вернусь в Пицунду, а он через Туркмению в Москву, на Пленум, как бы из Кабула. Вот уж не думал, что на старости лет на военном самолете буду кости трясти.

Федорчука ожидала «Волга» республиканского КГБ. Не вызывая никаких подозрений, она доставит его в крымский ведомственный санаторий «Ливадия». Чебриков убывал комфортабельным «почтовым» спецвагоном КГБ, что прицеплялся к поездам, идущим до Москвы.

Охотничья база опустела. Дождавшись, пока звук моторов растает в зимней тишине, по качающимся веткам, сбивая снег, запрыгали в сторону кормушки любопытные белки.

* * *

Газета «Правда» 19 февраля 1988 г.

С 17 по 18 февраля 1988 г. в Москве проходил Пленум ЦК Коммунистической партии Советского Союза. Были заслушаны доклады секретаря ЦК КПСС Лигачева Е. К. «О ходе перестройки в центральных органах КПСС и безотлагательных мерах по совершенствованию кадровой политики» и первого секретаря ЦК Коммунистической партии Украины Щербицкого В. В. «Революционной перестройке — идеологию обновления».

Приняты следующие постановления: «О докладе на совместном Торжественном заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвященном 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции», «О выступлении т. Ельцина Б. Н. на Пленуме ЦК КПСС», «О просьбе т. Горбачева М. С., Генерального секретаря ЦК КПСС, освободить его от занимаемой должности по состоянию здоровья», «Об избрании Генерального секретаря ЦК КПСС», «Об изменении состава Политбюро».

Генеральным секретарем ЦК КПСС по предложению, внесенному товарищем Щербицким, единогласно избран Егор Кузьмич Лигачев. С целью укрепления кадровой политики и дальнейшего совершенствования работы центральных партийных органов, из состава Политбюро выведены товарищи Горбачев, Шеварднадзе и Яковлев. Кандидаты в члены Политбюро товарищи Ельцин, Федорчук, Чебриков и Соколов избраны членами Политбюро.

* * *

1991 год

— Украина, понимааш, конечно, член ООН. Но государственный суре…веренитет ей будет предоставлен только после получения ею статуса безъя… безъядерной державы. Ну, и вопрос с Крымом, я думаю, тожа решен. Он со статусом автономной республики войдет обратно в состав Российской Федерации.

Голос Ельцина звучал глухо и вымученно — президент страдал от жестокого похмелья. Щербицкий сочувственно вздохнул. Вчера, пока он совещался с экспертами и, терзая переводчиков, изучал тонкости международного права, Ельцин, Шушкевич и второй секретарь ЦК КПУ Кравчук, исполняющий за непьющего главу украинской делегации все «стаканные» обязанности, — чуть ли не до утра праздновали «полное единодушие братских народов». Хотя в действительности картина «полного единодушия» была отнюдь не столь радужной, как писали об этом газеты.

После отставки Горбачева в восемьдесят восьмом «демократические силы» сделали ставку на Ельцина, и тот, не успев толком освоиться в кресле члена Политбюро, начал проводить жесткую деструктивную политику. После того как из Конституции СССР убрали статью о руководящей роли КПСС, должность генерального секретаря обратилась в фикцию, и Лигачев, и до того с трудом удерживавший бразды правления несущейся галопом страны, стал персональным пенсионером.

Кризис наступил в августе девяносто первого, после того как Ельцин, избранный Президентом РСФСР при почти единодушной поддержке Верховного Совета республики, категорически отказался подписывать Союзный договор и объявил о выходе России из состава СССР. В сложившейся ситуации правительства остальных четырнадцати республик вынуждены были тоже провозгласить независимость. Парад суверенитетов продолжался с августа до декабря. Новым независимым государствам нужно было обустраивать свою жизнь, но на первых порах делать это было не намного проще, чем гальванизировать части расчлененного тела. Беловежская конференция, на которую собрались главы четырех республик, была призвана урегулировать самые взрывоопасные вопросы: территориальное разделение, статус военных баз и судьбу ядерного оружия.

Ельцин приехал на конференцию с жесткой позицией — забрать у новых соседей все ядерное оружие. Щербицкий был категорически против этого — он прекрасно понимал, что, лишившись ракетно-ядерного щита, незалежная Украина станет разменной монетой в противостоянии сверхдержав. Да и Крым отдавать не было никакого резона. Сегодняшний этап переговоров был последним перед подписанием межгосударственных договоров — следовало во что бы то ни стало перехватить инициативу.

Щербицкий посмотрел в глаза Ельцину. Тот нахмурился и отвел взгляд.

— Как вы на практике представляете превращение Украины в безъядерную державу? — поинтересовался Щербицкий. — Давайте отложим подписание договора на месяц, а вы за это время вывезете все ваши специзделия, хранящиеся на территории нашего суверенного государства. В любом случае ответственность будет лежать на вас…

При слове «ответственность» Ельцина перекосило похлеще, чем от утреннего стакана. Он отлично понимал, что в бардаке, который снежным комом катился с кремлевских заоблачных вершин до самых отдаленных окраин расколотой империи, превращаясь по пути в сметающую всё и вся лавину безвластия, отдать приказ о перевозке многочисленных мегатонн может только сумасшедший. Где всплывут пропавшие по дороге боеголовки, было даже страшно подумать…

Перешептывание российского президента с его помощниками длилось не более трех минут.

— И? Какой? Вы? Предлагаете? Вариант? — позабыв про свое навязшее в ушах «понимаааш», прохрипел Ельцин, косясь на спасительную бутылку «Посольской», которую выставлял на стол официант.

— Вот проект договора, — Щербицкий кивнул головой, и его референт перенес из конца в конец стола увесистую пачку бумаг. — Мы соглашаемся на статус безъядерной державы при условии, что Крым остается в составе Украины. При этом все войсковые части, у которых имеется ядерное оружие, получают статус российских военных баз и остаются на местах своего постоянного дислоцирования.

На этот раз перекосило хитрого, как лис, Кравчука. Щербицкий отлично знал о том, что его бывший завсектора по идеологии давно заигрывает не только с оппозиционным Народным Рухом, но и с финансирующей националистов американской диаспорой. По информации КГБ, Кравчук уже пообещал представителям Госдепа США, что никакого российского военного присутствия незалежна Украина не потерпит. Так что подписание договора — если оно состоится, — помимо всего прочего, сделает Кравчука политическим трупом.