— Что ж, неплохо, — подытожил он. — Неплохо, но торопиться не будем. Додумай все нюансы, схему нарисуй. На очередном совещании обсудим твой план и примем решение. Сколько тебе нужно времени?

— Завтра вечером доложу…

Гордой походкой я отправился на свою виллу. Мысли, опережая друг друга, так и просились на бумагу. Видимо, в детстве в войнушку не наигрался, а она уже на следующий день преподнесла мне хороший урок…

* * *

Утром, получив из Кандагара подтверждение «Раушанаст», на двух «Волгах» выехали в город.

В районе камышей обстановка была спокойной, но на душе стало как-то неуютно. Опять это чувство тревоги. Что-то не так.

Словно в подтверждение моим мыслям, метрах в пятидесяти от нас рвется снаряд, за ним второй, третий… Поликарпович — он за рулем первой машины — резко сворачивает вправо и мчится к дувалу,[30] окружающему ооновский городок. Мы за ним. Словно горох из стручка, высыпаемся из машин в кювет и начинаем палить в сторону «зеленки». Через тридцать секунд «боя» патроны в моих автоматных рожках закончились. Накрыв голову руками (может, пригодится?), слился с землей. Рядом кто-то продолжает стрелять. Из ооновского городка по «зеленке» начали бить танки…

Десять минут грохота и… тишина. Выждав еще пару минут, поднимаю голову.

— Похоже, на этот раз пронесло, — говорит Алик, вставая с земли. Оказывается, это он лежал рядом со мной.

— Пронесло! — на всякий случай я ощупал себя. Вроде все нормально.

На дороге появился «уазик». Женька машинально вскидывает автомат. Толку-то! Патронов-то нет…

— Похоже, машина горотдела? — говорит Алик.

Через минуту машина останавливается возле нас. В ней Джахир — начальник шестого отделения. С ним еще четверо сотрудников.

— Все в порядке? Раненых нет? — здороваясь с нами, спрашивают афганцы.

— Все нормально, — отвечает за всех Поликарпович.

— Вы правильно сделали, что не поехали в город, а свернули к ооновскому городку, — говорит Джахир. — В Дехходже основная засада была. Видимо, душманы специально вас «эрэсами» «загоняли» в город. Там бы и накрыли…

Афганцы продолжали о чем-то разговаривать с ребятами. Я отошел в сторонку, задумался: «Вот тебе и безопасный план — прорываться в город! Если бы Поликарпович не свернул с дороги, сидели бы сейчас у «духов» в «гостях»… От одной мысли мурашки по телу пробежали. Мистика какая-то. Словно «духи» вчерашний наш разговор подслушали.

Мистика? Может, и не мистика? Недаром у афганцев есть пословица: «В стене есть мыши, а у мышей — уши!»

— По машинам! — прервал мои размышления голос Поликарповича.

— Джахир! — позвал я афганца. — Передай Гаузу, чтобы собрал начальников отделений. Проведем совещание.

* * *

В кабинете Гауза собрались все начальники отделений. Поздоровавшись с афганцами, я выслушал доклад каждого из них.

Информация о готовящейся засаде была, но уж очень скудная.

— Почему не доложили? — спрашиваю Гауза.

— Вы же сами требуете тщательно проверять информацию, прежде чем докладывать.

Это называется — наступить на собственные грабли. Действительно, я требовал от начальника отдела и его подчиненных тщательной проверки и перепроверки информации, особенно той, которую мы передавали на реализацию в бригаду и спецназ.

— Ты прав, — сказал я, — но впредь о подобной информации докладывайте незамедлительно. Все свободны. Джахир, задержись, пожалуйста.

Через пару минут в кабинете остались только Гауз, Джахир и я.

— Хочу с вами обсудить один вопрос — только то, что скажу, должно остаться в этом кабинете. Руководству Управления доложим, когда сами определимся. Ясно? — Я посмотрел на афганских товарищей.

— Ясно, — кивнул Гауз.

— Ясно, — ответил Джахир.

— Последнее время информации по «духам» много. Информация неплохая, а где реализация? Где наши активные действия? — спрашиваю я.

— Мало, — соглашается Гауз.

— Да не мало, а крохи.

— Так оперативный батальон есть, — возражает он. — Для чего его создавали? Чтобы реализовывать агентурную информацию.

— Оперативный батальон — это «отдельная глава» книги. Нам самим надо активнее работать. Так сказать, по горячим следам.

— Самим? Отдел еле-еле на шестьдесят процентов укомплектован. А действующие сотрудники? Половина из них не имеет опыта оперативной работы. Сами же знаете.

— Знаю, знаю! Не горячись, — охлаждаю Гауза. — Поэтому и предлагаю создать боевую нештатную группу в количестве десяти человек, не больше. Желательно из офицеров и сержантов. Руководителем предлагаю Джахира. Что скажете?

— Надо подумать, — отвечает Джахир.

— Вот и подумайте! Завтра и обсудим. Посмотрите, кого из других отделов можно привлечь, — конечно, кроме пятого. У них и без нас работы хватает. Главное — пока никто ничего не должен знать: меньше знаешь — крепче спишь. — Видя удивленный взгляд афганцев, я добавил: — Поговорка такая есть, потом объясню.

Джахир ушел. Мы остались с Гаузом вдвоем.

— Слушай, при всех не стал говорить, тебе скажу. Не нравятся мне эти душманские «мероприятия». Вообще-то, раньше были засады?

— Всякое бывало, — отвечает Гауз, — но чтобы вот так, средь бела дня…

Действительно, со слов ребят, прямых террористических актов против нас, а также советников других ведомств до моего приезда практически не было. Обстрелы вилл, минирование дорог были и есть, но засады… Чем-то мы «духов» сильно огорчили.

— Думаю, душманы мстят за что-то, — предположил Гауз.

— Думку к делу не пришьешь. Поработайте с агентурой. Нужна достоверная информации. Меня не провожай. До завтра!

С этими словами я вышел из кабинета.

…Предположения Гауза о возможной мести подтвердились. За неделю до моего прибытия в Кандагар по нашей наводке спецназ завалил душманский караван, а с ним и американского советника. Планировалось взять его живым, но не получилось. В отместку американцы решили нас «пощипать». Каждое действие порождает противодействие. Диалектика…

Во дворе горотдела я наткнулся на сотрудника второго отделения Хамида. Хромая на правую ногу, он тащил какой-то ящик.

— Что с ногой? — спрашиваю его по-персидски. По-русски он знал несколько слов: «хорошо», «как дела?», «спасибо».

— Два дня назад «подарок» от душманов получил.

— В ногу?

— Нет. Вот сюда, — показывает на точку ниже спины.