— Да. В «Орндорфф и Бергер». — Надежда еще не умерла, но уже едва теплилась.

— «Орндорфф и Бергер»? Знаю. Весьма почтенная фирма. Но вот имя… э-э… Марк Джеймс… Нет, не припоминаю. — Я услышала, как он открывает ящик и перелистывает страницы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Дайснер снова взял трубку. — Нет, Кей. В «Желтых страницах» такого нет.

Я поблагодарила его, положила трубку, налила еще одну чашку черного кофе и подошла к окну, за которым висела пустая кормушка для птиц. Серое утро обещало дождь. На работе наверняка скопилось столько бумаг, что без бульдозера и не справиться. Была суббота, а понедельник выпал на праздничный день. В офисе пусто, люди вовсю наслаждаются трехдневным уик-эндом. Мне бы следовало пойти туда и, воспользовавшись тишиной и покоем, привести в порядок все дела, но я никуда не пошла. К черту порядок! Мысли снова и снова возвращались к Марку. Он исчез, пропал, растворился, как будто и не существовал вовсе, а был всего лишь плодом моего воображения. Пытаясь разобраться в случившемся, я лишь все больше путалась в собственных мыслях. Что же, черт возьми, происходит?

Дойдя до грани отчаяния, я даже позвонила в справочную и попросила дать мне номер Роберта Спарачино. К счастью для меня, в общедоступном списке адвоката не оказалось. Звонок ему был бы для меня равносилен самоубийству. Марк солгал. Сказал, что работает в «Орндорфф и Бергер». Что живет в Чикаго. Что знает Дайснера. Все оказалось ложью! Я не отходила далеко от телефона, втайне надеясь, что Марк все же позвонит. Убралась в доме. Постирала. Погладила. Приготовила томатный соус и фрикадельки. Просмотрела почту.

Телефон зазвонил только в пятом часу.

— Привет, док! Ты дома! — приветствовал меня знакомый голос. — Не стал бы беспокоить в выходной, но в другое время тебя не найти. Звонил вчера. И позавчера. Вот и решил удостовериться, что у тебя все в порядке.

Марино снова примерял на себя роль ангела-хранителя.

— У меня тут видеопленка, — продолжал он. — Хочу, чтоб ты тоже взглянула. Подумал, может быть, заскочу по пути… У тебя видик есть?

Идиотский вопрос! Марино прекрасно знал, что видеомагнитофон у меня есть, потому что уже не раз «заскакивал» с кассетами раньше.

— Что за запись? — спросила я.

— Допрос одного олуха по делу Берилл Мэдисон. Провозился с ним целое утро.

Он замолчал. По опыту общения с Марино я чувствовала, что лейтенант доволен собой. В последнее время он все чаще обращался с предложениями посмотреть на что-то и высказать свое мнение. Отчасти я объясняла этот феномен тем, что он спас мне жизнь и тот жуткий случай как бы объединил нас в весьма неподходящую со всех точек зрения пару.

— Ты на дежурстве?

— А когда я не на дежурстве? — проворчал он.

— Серьезно.

— Только без протокола, ладно? Закончил в четыре, но жена укатила в Джерси навестить мать, а у меня «хвостов» больше, чем у семи кошек.

Жена уехала. Дети выросли. Хмурая, противная суббота. Марино не хотелось возвращаться в пустой дом. Да и мне у себя было не слишком весело. Я посмотрела на булькающую на огне кастрюлю с соусом.

— Буду дома, так что заезжай со своей пленкой. Посмотрим вместе. Ты спагетти любишь?

Он заколебался.

— Ну-у…

— С фрикадельками. И я уже собираюсь готовить пасту. Поешь со мной?

— Да, — сказал он. — Пожалуй, не откажусь.

Когда Берилл Мэдисон требовалось помыть машину, она обычно посещала автомойку «Мастеруош» в районе Саутсайд. Чтобы узнать это, Марино всего лишь обзвонил все дорогие автомойки города. Таких, где клиенту предлагали полный набор современных услуг, оказалось не очень много, всего около дюжины. Обслуживание по программе «суперделюкс», как сообщил Марино, стоило пятнадцать долларов.

— Чертовски повезло, — продолжал он, цепляя спагетти на вилку с помощью суповой ложки. — Парни пропускают за день по семьдесят, а то и по сто тачек. Думаешь, кто-то может запомнить какую-то черную «хонду»? Черта с два.

Лейтенанта Марино распирало от гордости. Лейтенант Марино — удачливый охотник. Он добыл крупную дичь. Вручая ему неделю назад предварительный отчет, я уже знала, что будут проверены все автомойки в городе. Если в пустыне есть хотя бы один кустик, будьте уверены: Марино его найдет и обойдет вокруг не один раз.

— Я на них вчера вышел, — продолжал он. — «Мастеруош» в моем списке стоял едва ли не на последнем месте. Из-за месторасположения. Сначала думал, что Берилл таскала свою игрушку куда-нибудь в район Вест-Энда. Но нет, оказывается, каталась в Саутсайд. А знаешь почему? Потому что там еще и запчасти продаются. Первый раз приехала туда вскоре после покупки машины, в прошлом декабре. Грунтовка и покраска. Работа на сотню баксов. Потом открыла там счет, стала постоянным клиентом и получила скидку — два бакса с каждой мойки.

— Так ты ее и нашел, да? Потому что Берилл попала в список постоянных клиентов?

— Точно. Компьютера у них нет, пришлось перерыть гору бумаг. И все-таки квитанцию я откопал. Прикинул, когда Берилл вступила в клуб, и учел, в каком состоянии была ее машина. А главное, принял в расчет, что она приезжала туда незадолго до бегства в Ки-Уэст. Ну и, конечно, просмотрел все ее бумаги, квитанции.

— Рабочие на автомойке во что одеты?

— Ничего оранжевого, что могло бы соответствовать той дурацкой нитке. Большинство в джинсах и кроссовках. На всех форменные синие рубашки с белой вышивкой на кармашке. Я там все осмотрел. Ничего необычного не заметил. Разве что барабаны с белыми полотенцами. Они ими машины вытирают. Помнишь белое волокно?

— Да, рассчитывать особенно не на что, — сказала я, отодвигая тарелку. Хорошо, что у Марино по крайней мере с аппетитом все было в порядке. У меня после Нью-Йорка желудок как будто перевязан узлом. Наблюдая за гостем, я никак не могла решить, стоит ли рассказывать ему о случившемся.

— Может быть, и не на что. Но один парень меня зацепил.

Я ждала.

— Зовут его Эл Хант. Двадцать восемь лет. Белый. Я на него сразу нацелился. Он у них вроде как за старшего. Пригляделся и вижу: парень не на своем месте. Чистенький, аккуратный, гладко выбритый. Такому не на мойке ошиваться, а в офисе сидеть, в костюмчике и при галстуке. Ну и стал я думать: а что такой красавчик на этой помойке делает? — Марино вытер тарелку кусочком хлеба. — Подваливаю к нему и завожу разговор. Спрашиваю о Берилл. Показываю карточку. Ту, с водительского удостоверения. Интересуюсь, видел ли он ее здесь. И тут — бум! Парень начинает дергаться.

Я подумала, что, пожалуй, тоже начала бы дергаться, если бы ко мне подвалил кто-то вроде Марино. Лейтенант наверняка припер беднягу к стене и не отпускал, пока не вырвал ответ.

— И что потом? — спросила я.

— Заходим мы с ним внутрь, садимся за столик, берем кофе и переходим к серьезному разговору. Этот Эл Хант, оказывается, совсем не прост. Начать с того, что окончил школу. Получил степень магистра по психологии. Отработал два года санитаром в «Метрополитене». Невероятно, да? Я спрашиваю, мол, зачем ты сменил лечебницу на автомойку, и тут выясняется, что хозяин этой проклятой дыры — его старик. Оказывается, папаша Хант раскинул сети по всему городу. «Мастеруош» — только один из его проектов, а еще у него с десяток парковок и половина развалюх в трущобах на Нортсайде. Я, естественно, делаю вывод, что из юного Эла готовят наследника всей этой вонючей империи. Так?