Мы обсудили нашу тактику за завтраком и решили, что Марк «обработает» Спарачино до моего прихода. Сейчас же у меня появилось неприятное чувство, что «обрабатывают» как раз меня.

Я посмотрела Спарачино в глаза.

— Находящиеся в моем офисе предметы являются вещественными доказательствами. Среди них нет никаких бумаг, которые могли бы вам понадобиться.

— Хотите сказать, что у вас нет рукописи?

— Совершенно верно.

— И вы не знаете, где она?

— Даже не представляю.

Его лицо ничуть не изменилось.

— Что ж, похоже, у нас возникла проблема. — Он открыл папку и достал фотокопию документа, в котором я узнала полицейский отчет по делу Берилл Мэдисон. — Как явствует из отчета полиции, на месте преступления была обнаружена рукопись. И вот теперь мне говорят, что никакой рукописи нет. Как это следует понимать?

— Страницы рукописи действительно были обнаружены, — ответила я. — Но не думаю, что вас интересуют именно они, мистер Спарачино. Насколько я могу судить, они не являются частью последней работы Берилл, и, главное, мне их не передавали.

— Сколько там было страниц?

— Вообще-то я их не видела.

— А кто видел?

— Лейтенант Марино. И разговаривать вам следует с ним.

— С ним я уже разговаривал. Лейтенант сказал, что передал рукопись вам.

Невероятно! Я была уверена, что Марино не мог так сказать.

— Скорее всего, вы неправильно его поняли. Должно быть, лейтенант имел в виду, что передал часть рукописи в лабораторию Бюро судебной экспертизы, которая располагается в одном здании с моей службой. Переданные страницы предположительно являются частью более ранней работы. Добавлю, что Бюро судебной экспертизы — совершенно отдельное подразделение.

Я посмотрела украдкой на Марка — он сидел с каменным лицом и отчаянно потел.

Скрипнула кожаная обивка кресла — Спарачино наконец пошевелился.

— Буду откровенен с вами, доктор Скарпетта. Я вам не верю.

— Кому верить, а кому нет — дело ваше, — сдержанно ответила я.

— Я много размышлял над этим случаем, — столь же сдержанно продолжал адвокат. — По существу, рукопись не представляет ничего ценного, если вы не понимаете ее значимости для определенных лиц. Есть по меньшей мере два человека, не включая издателей, готовых хорошо заплатить за книгу, над которой мисс Мэдисон работала перед смертью.

— Все это не имеет ко мне никакого отношения. У меня нет упомянутой вами рукописи. Более того, ее у меня никогда не было.

— Но у кого-то же она есть. — Он повернулся к окну. — Я знал Берилл лучше, чем кто-либо другой, доктор Скарпетта. Знал ее привычки. Ее довольно долго не было дома, а с момента возвращения до убийства прошло всего несколько часов. Трудно поверить, что она вернулась без рукописи. Следовательно, рукопись была либо при ней, либо где-то рядом. В кабинете, в кейсе, в чемодане. — Холодные серо-голубые глазки впились в меня. — У нее не было сейфа в банке, и в другом месте она в любом случае хранить рукопись не стала бы. Уехав из города, Берилл взяла ее с собой, чтобы поработать над книгой. Очевидно, что при возвращении в Ричмонд рукопись находилась при ней.

— Вы уверены? — спросила я. — Не забывайте, что мисс Мэдисон отсутствовала довольно долго.

Марк на меня не смотрел.

Спарачино откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

— Я знал, что Берилл нет дома, и несколько недель пытался с ней связаться. Она позвонила около месяца назад. Сообщила, что находится, цитирую, «в безопасном месте», но, где именно, не уточнила. Сказала, что работает над книгой. Допытываться я не стал. Берилл сбежала из Ричмонда из-за угроз маньяка. Где она скрывается, мне было не важно, лишь бы работала и выполняла условия контракта. Вы, возможно, считаете меня бесчувственным, но в моем бизнесе приходится быть прагматичным.

— Мы не знаем, куда уезжала Берилл, — пояснил Марк. — А Марино поделиться этой информацией вряд ли захочет.

Реплика неприятно резанула слух. Как будто он и Спарачино заодно.

— Мне понимать это как вопрос?

— Именно так. Мне нужно знать, где Берилл провела лето, — вмешался Спарачино. — В любом случае, рано или поздно, станет известно, что последние месяцы Берилл провела в Северной Каролине, Вашингтоне, Техасе или где-то еще. Но мне нужно знать это сейчас. Вы упорно пытаетесь убедить меня, что рукописи у вас нет. Полиция утверждает, что ее нет и у них. Чтобы прояснить этот вопрос окончательно, я должен знать, куда уезжала Берилл. Только таким образом можно проследить путь рукописи. Может быть, кто-то отвозил Берилл в аэропорт. Может быть, она завела друзей там, где скрывалась. Может быть, кто-то знает, что случилось с книгой. Например, была ли рукопись при ней, когда Берилл садилась в самолет?

— За такого рода информацией вам придется обратиться к лейтенанту Марино, — ответила я. — Я не вправе обсуждать с вами детали расследования.

— На это я и не рассчитываю. У вас могут быть две причины отказаться помочь мне: либо вы знаете, что книга была у Берилл, когда она вылетала в Ричмонд, либо рукопись передали вам вместе с телом, но потом она исчезла. — Спарачино выдержал паузу и вдруг, вцепившись в меня взглядом, резко спросил: — Сколько вам заплатили Харпер или его сестра, чтобы вы передали книгу им?

Марк по-прежнему сидел с отсутствующим видом, словно происходящее совершенно его не касалось.

— Сколько? Десять тысяч? Двадцать? Пятьдесят?

— Полагаю, мистер Спарачино, больше нам разговаривать не о чем. — Я потянулась за сумочкой.

— А вот я думаю иначе, доктор Скарпетта. — Небрежно перебрав бумаги, он бросил на стол пару сколотых страниц.

В груди похолодело. Я узнала фотокопии статей, появившихся в ричмондских газетах чуть более года назад. Глаза пробежали по хорошо знакомым строчкам.

СУДМЕДЭКСПЕРТ ОБВИНЯЕТСЯ В КРАЖЕ

По утверждениям жены Тимоти Смейзерса, застреленного в прошлом месяце около своего дома, в момент смерти ее муж имел при себе золотые часы, золотое кольцо и 85 долларов наличными. Супруга была свидетельницей убийства, совершенного, как полагают, бывшим служащим Смейзерса. Все эти ценности, согласно показаниям полицейских и членов бригады службы спасения, вместе с телом поступили в службу судебно-медицинской экспертизы.

Были и другие статьи, но читать их не имело смысла — все они на разные лады перепевали одну и ту же песню. Дело Смейзерса получило скандальную огласку, и на мою службу вылили не одно ведро помоев.

Я отдала бумаги Марку. Спарачино поймал меня на крючок, и все, что оставалось, это хотя бы не дергаться.

— Если вы прочли эти бумаги до конца, то знаете, что по данному случаю проведено полное расследование и мои подчиненные были освобождены от каких-либо подозрений.