Дверь неожиданно открылась, и на пороге появился Питер. Увидев его, Августа облегченно вздохнула.

— Мисс Гусси, — произнес он, — вы просили посмотреть, что с вашей лошадью. У нее немного ослабла одна подкова. Я ее перековал, так что теперь все в полном порядке.

На минуту Августа даже забыла о своих гостьях. Высокий, сильный Питер был словно глоток свежего воздуха в этой душной атмосфере. Как с ним всегда все просто!

— Здорово! — Августа в душевном порыве подбежала к Питеру и обняла его. — Значит, сегодня мы поедем кататься?

Питер посмотрел на нее своими добрыми глазами:

— Разумеется, мисс, если вы хотите.

Августа, почувствовав, что ее гостьи смотрят на нее, опустила руки и слегка покраснела.

— Смелее, мисс, — улыбнулся Питер. — Доброе утро, — кивнул он Трелонам, вспомнив, что забыл с ними поздороваться. — С вашего позволения, мисс. — Он вышел.

Питер, управляющий и друг Саймона, всегда поднимал настроение Августе. И как он только умел? Улыбаясь, Августа повернулась к своим гостьям. Но улыбка сразу же сошла с ее липа, как только она заметила, что девицы многозначительно перемигнулись.

— Ты так фамильярна со всеми слугами? — проговорила Люсинда, обмахиваясь кружевным платочком, словно желая прогнать неприятный запах. — Впрочем, я не знаю, может быть, в провинции так принято…

Августа покраснела еще больше.

— Просто Питер давно с нами, — сказала она.

— Тебе повезло! — фыркнула Дарьен. — Он, я думаю, даже спит с вами в одном доме?

— Неудивительно, — скривила губки Люсинда, — что ты не боишься оставаться одна!

— Какой он огромный! — воскликнула Дарьен. — Он, кажется, шотландец? Обожаю шотландцев! Знаете, что о них говорят?

Люсинда заинтересованно наклонила голову. Дарьен захихикала, прикрывая рот:

— Говорят, что они… как бы это сказать… очень крупная нация. — И разразилась новыми смешками.

— Ерунда, — поморщилась Люсинда, — дело не в нации. Дело в том, что они проводят много времени на свежем воздухе. Я знаю из достоверных источников, — она наклонилась вперед, понижая голос, — что слуги… как бы это сказать… гораздо сильнее в любви. Рассказывают, что леди Алькомб — а она уже десять лет как замужем — чуть не померла со страха, случайно наткнувшись на своего кучера в бане — такой огромный у него был…

— И что же она? — Глаза Дарьей удивленно округлились. — Упала в обморок?

— Ну, этого я не знаю, — улыбнулась Люсинда, — зато мне известно, что леди Алькомб с тех пор очень счастливая женщина!

Августа со стыда готова была провалиться сквозь пол. Слышал бы это Саймон… Но что было неприятнее всего — так это то, что поводом для разговора стал Питер, словно он такой же дегенерат, как кучер этой самой леди Алькомб! Августа была в ярости, и ей вдруг захотелось, чтобы прямо сейчас вошел Саймон и положил конец этим дурацким разговорам.

Дарьен, оправившись от притворного шока, игриво заметила:

— На твоем месте, дорогая Августа, я бы не спускала с этого шотландца глаз. Говорят, у них зверский аппетит…

Это уже выходило за всякие рамки.

— Неужели ты можешь предположить, — возмутилась Августа, — что Питер…

— И в самом деле, — строго проговорила Люсинда, покосившись на Дарьен, — что за нелепая мысль, сестренка! Понимаешь, Августа, — продолжала она с улыбкой, — в каком-то смысле тебе даже повезло, что мужчины не вьются вокруг тебя, как мухи. Порой это так надоедает!

Августа уже даже и не знала, как на все это реагировать. Сердиться? Но все это было настолько нелепо… Сама мысль о том, что Питер может за ней «увиваться», казалась ей абсолютно безумной. И в самом деле, что за бред?! Питер был ее самым близким другом, почти братом, и он бы никогда… да и она тоже…

К счастью, в этот момент на пороге появилась миссис Трелон. Натягивая перчатки, она громогласно скомандовала:

— Девочки, пора! Августа, дорогая, все было очень изысканно… Если бы не этот бал в Квин-Эннз-Таун… Может быть, ты все-таки поедешь с нами? Нет? Ну, как знаешь. — Она поспешила к выходу, и ее дочери последовали за ней. — Наше почтение твоему очаровательному брату. Все-таки он нехороший мальчик, что не повидался с нами. В карету, девочки, в карету! Господи, какая жара, я, наверное, сейчас упаду в обморок! Где мой веер? Спасибо еще раз, Августа, осенью непременно заедем к вам снова. Попрощайтесь же, шалуньи!

Наконец все трое Трелон, шурша юбками и обмахиваясь веерами, сели в карету и умчались.

Августа стояла на крыльце до тех пор, пока столб пыли, поднятый каретой, не улегся. Голова у нее кружилась.

Она была сердита на то, что позволила вовлечь себя в этот идиотский разговор. Что за бред!

Но каким одиноким ей показался вдруг дом после их отъезда…

Августа вздохнула, глядя на пустую дорогу. Эх, скорее бы вернулся Саймон! С ним все было так понятно…

Она вошла в дом. Что ж, по крайней мере, худшее уже позади — Трелоны наконец уехали, а от всяких приглашений на балы и вечеринки, что могут поступить за это время, она уж как-нибудь сумеет отвертеться, у нее и так слишком много дел. К тому же Питер обещал, что сегодня они поедут кататься…

Но теперь эта мысль почему-то не радовала Августу. Подумав о Питере, она снова почувствовала себя неловко.

Да сколько можно, в конце концов?! Она все-таки уже не ребенок, а взрослая женщина! Как можно так бурно реагировать на всякие глупости таких сексуально озабоченных дур, как сестры Трелон? В конце концов, впереди у Августы целое лето, которое она проведет так, как сама захочет.

И все-таки ей хотелось, чтобы Саймон поскорее вернулся.

Прошло несколько часов с тех пор, как Саймона, облаченного в мундир, одолженный у одного из офицеров, под покровом ночи привезли в губернаторский дворец. Он уже успел поесть, отдохнуть, переодеться в более подходящую одежду, но все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не терпелось вернуться к себе в Сайпресс-Бей.

Саймон краснел всякий раз, когда вспоминал лицо молодого офицера, ворвавшегося в капитанскую каюту и обнаружившего его привязанным к кровати в чем мать родила. Разумеется, молодой человек сразу же освободил его, одолжил запасной мундир и, слава Богу, не задал ему никаких лишних вопросов. Саймону оставалось лишь благодарить судьбу, что в общей неразберихе никто не обратил на него особого внимания, когда он ночью высадился в порту, однако ему казалось, что его историю уже пересказывают на каждом углу в Уильямсберге и стоит ему теперь выйти за порог, как все будут показывать на него пальцем.

Уже занимался рассвет, когда его проводили в приемную губернатора. Саймон ожидал, что тот начнет интересоваться всеми подробностями его злоключений, и готов был отдать половину всего, что имел, чтобы избежать подобных расспросов, — как-никак, в прошлый раз он встречался с губернатором при более приятных обстоятельствах.