— Ну… да.

— Тогда еще шажок вперед. Меня что, охраняют? Неужели Джером или Мойс наняли тебя, да и других, чтобы меня прикрывать?

— Не сказать, чтобы наняли… хотя иногда я этим подрабатывала. Скорее, Джером попросил ему помочь — пока ты не привыкнешь к городу.

Лиза подняла голову и сощурила один глаз. Гриффен, казалось, замялся.

— Даже не думай об этом, милый. Если, конечно, мы хотим остаться друзьями.

— Что?

— Держу пари, следующий вопрос о том, просил меня Джером с тобой переспать или нет. После чего остается только назвать меня проституткой. Забегая вперед, отвечу, чтобы не спрашивал. Так вот, это даже не обсуждалось. Он просил всего лишь присмотреть за тобой, для чего нет нужды заниматься сексом. Ясно?

Вот это да… Гриффен внутренне содрогнулся, но вряд ли то, о чем он думал на самом деле, утешало больше. Пистолет против матерого убийцы драконов — слишком неравный выбор. Он вовсе не хотел прикрываться своей возлюбленной — телохранителем или нет — от настоящего киллера.

— Как дважды два, — ответил он.

— Чудесно. Что-нибудь еще? Гриффен на минутку задумался.

— Да, — сказал он. — Что ты знаешь о драконах?

— О драконах? — нахмурившись, переспросила Лиза. — Ты это к чему?

Он улыбнулся и снова взял ее под руку.

— Так, из любопытства.

Бар «Ио Мама бар и гриль», с длинным и узким рядом кабинок, приютился неподалеку от Бурбон-стрит, напротив бара «Пэт О'Брайен» и зала-музея джаза «Пресервейшн холл». От множества баров в округе он отличался разве что небольшим танцполом наверху, серьезным выбором текилы и лучшими гамбургерами в Квартале.

Гриффен обнаружил его в первые же дни пребывания в городе и теперь заглядывал туда по два-три раза в неделю. Местная кухня привлекала его, и он старался перепробовать всяческие гумбо[13]и джамбалайи,[14]однако, когда желудок требовал чего-нибудь знакомого, то вне конкуренции были обычный бургер и китайская пища. Когда Гриффен выяснил, что ночной бармен Падре разделяет его любовь к старым фильмам и прочей банальщине, за «Ио Мама» закрепился статус любимой тусовки.

Точно угадать, когда в баре поспокойней и можно зайти, было не так-то просто. Слишком рано вечером — и не протолкнуться от туристов. Слишком поздно — и наплыв работников сферы услуг, желавших съесть бургер и пропустить стаканчик, прежде чем идти домой или перебраться в другой клуб.

Обычно Гриффен пытался заскочить где-то между одиннадцатью вечера и часом ночи. Бар не пустовал никогда, но в это время толпа редела настолько, что он мог поболтать с Падре и, не отвлекаясь, вкусить блаженство.

В тот вечер он сидел в кабинке, наслаждаясь жареной картошкой в придачу к бургеру с арахисовым маслом и праздно смотрел кино «АМС»[15]на одном из телевизоров по периметру бара. Точнее, фильм «Большой побег», который видел так часто, что мог наговорить весь диалог без помощи субтитров.

В дверях показался здоровяк, похожий на байкера, и тяжелой поступью, почти шатаясь, двинулся по бару.

Ничего, собственно, примечательного, поскольку именно в этой части Сен-Питера собирались байкеры и кругами ходили с пивом по нескольким барам, перешучиваясь и сравнивая мотоциклы. Обычно они держались особняком, никого не задирали и считались посетителями наравне со всеми.

Однако Гриффена в новоприбывшем что-то привлекло. Слегка озадаченный, он понаблюдал за человеком, пытаясь уловить, в чем же разница.

С виду байкер как байкер, стандартный экземпляр. Темные волосы средней длины, хорошо бы вымыть. Посередине лица с массивной челюстью, которую украшала двухдневная щетина, топорщились густые усы. Черная футболка-безрукавка, синие джинсы с цепочкой от ремня до заднего кармана и видавшие виды, стоптанные ботинки. И все-таки…

Гриффен внезапно понял, что человек ни с кем не общался. Обычно байкер заходил, кивал бармену и хотя бы взмахом руки приветствовал собратьев.

Этот просто шел вдоль кабинок, не глядя ни вправо, ни влево, фиксируя взгляд на дальней стене. Гриффен знал наизусть, что на стене, куда уставился человек, нет ничего. Либо рассеянный взгляд лунатика… либо того, кто следит за всем сквозь ресницы.

Гриффен посмотрел на Падре. Бармен стоял с непроницаемым лицом. Никакой реакции, ни единого взгляда.

Почти сразу он заметил, как три байкера в начале бара положили деньги на прилавок и спокойно, с деланным безразличием взяли пиво.

Кусочки мозаики совпали, и Гриффен ничуть не удивился, когда человек с отсутствующим взглядом скользнул к нему в кабинку.

— Чем могу служить, инспектор? — буркнул он, отодвигая тарелку.

Рассеянный взгляд впервые сосредоточился, и незнакомец долго и пристально посмотрел на Гриффена. Тот взглянул в ответ. Наконец человек едва кивнул, словно что-то подтвердилось.

— Детектив Гаррисон, — представился он. — Криминальная полиция.

У Гриффена был очень скромный опыт общения с полицейскими. По крайней мере он старался избегать их, как зачумленных. Уважал, конечно, за работу, от которой его воротило за версту, но всегда чувствовал себя неуютно рядом с людьми, властными над ним автоматически.

Наверное, если бы он не смотрел сейчас кино, в котором союзники-военнопленные бегут из немецкого концлагеря, то, может быть, ответил иначе. Ему неодолимо захотелось поиздеваться.

— Повторяю: чем могу служить?

— Ты Гриффен Маккэндлс, — промолвил детектив, будто и не было вопроса. — Говорят, принимаешь дела от Мойса.

— Какого еще Мойса? — невозмутимо ответил Гриффен.

Гаррисон на мгновение поднял глаза и тяжело вздохнул.

— Послушай, малыш. Я без диктофона и не пытаюсь заманить тебя в ловушку. Не волнуйся и не надо умничать. Просто дай мне для ясности дополнить общую картину. — Он откинулся в кресле. — Игорный бизнес Мойса… преемником которого назначили тебя… он защищен. Речь не о подкупе или «грязных» деньгах — если где и есть, то по мелочи. Может, кому и дали на лапу, но главная защита в том, что немало тех, кто представляет городскую власть, играют сами. Говорят, поэтому игры Мойса никто и не трогает. Что, если во время облавы мы прихватим кого-то из политиков? Тогда нужно брать и всех остальных. Короче, дерьма по уши. Допустить такое не могут себе позволить ни они, ни я… э-э-э, мы. Хочу только заверить: я не пытаюсь хитростью поймать тебя на слове и вынудить признать вину.

— Ладно, — бросил Гриффен. — Однако все равно не понял, к чему вы клоните.