– Кофе, сигарету и пожрать, – велела она тоном хирурга, требующего скальпель.

И поплелась на кухню.

– Лен, у нас поесть есть?

Домработница махнула в сторону холодильника. Мол, полно. А поухаживать за великой труженицей?

Бабушка вошла на кухню следом и поинтересовалась, когда Ланка научиться готовить сама. Хотя бы что-то элементарное.

– Я умею яичницу жарить, – с притворной обидой та надула губы, – и картошку, и бутерброды с чем угодно! И вообще, не все сразу! Только работать начала, дайте мне привыкнуть!

Считалось, что Ланка нашла подработку по той простой причине, что ее лишили карманных денег. Эпопея с Новым годом даром не прошла, и отголоски звучали до сих пор. Мама общалась с дочерью сквозь зубы и только по необходимости. Папа все время вздыхал при взгляде на Ланку. Словно она не Новый год отметила без родителей, а как минимум, превратилась в Сонечку Мармеладову. Дедушка с бабушкой тоже не отставали.

А уж какой был скандал первого числа, и вспоминать тошно!

При появлении в отчем доме на Ланку обрушился водопад упреков, угроз и жалобных стенаний. Причем с четырех сторон, ведь в праздники все были дома. Воспринималось обрывочно: обзвонили больницы, морги… дурацкая смс-ка… скорую деду… давление… бессердечная эгоистка… гости… испорченный праздник… никакой ответственности… где ремень…

И прочее в том же духе.

Только когда она заплакала от усталости и всех потрясений, шквал немного поутих. Сквозь всхлипывания, Ланка придумала какие-то оправдания, объяснения, в общем, показания давала. Версия была, разумеется, подретуширована и мало походила на действительность. Судьи по мере рассказа утратили интеллигентность окончательно, высказывались хором и не совсем цензурно, и на полном серьезе хватались то за ремень, то за валерьянку. Адвокатом выступал Лорд, облизывая Ланку, и радостным от встречи лаем стараясь всех заглушить.

Кое-как успокоились. Но концерт продолжился сольными номерами. Пока Ланка отмокала в ванной, ей промывала мозги мама, потом настала очередь бабушки, а за ужином взял на себя роль обвинителя дед. Вместо же «спокойной ночи» на сон грядущий она выслушала отцовскую речь о том, что беречь честь надо смолоду, так же как уважать родителей, чтить традиции и вообще иметь совесть!

Утром народные заседатели вынесли вердикт. Руслане искренне было их жаль: переживали же, волновались, а потом еще и головы ломали, чем и как наказать ее эффективней. Но, услышав приговор, она пожалела саму себя. Ее лишили карманных денег и свободы: комендантский час до 20.00. Кроме того, отобрали всю приличную одежду. На полке остался спортивный костюм, пара свитеров и джинсы.

Сначала она металась, как лев в клетке. Вопила, что это перебор. Топала ногами, оставшись одна. Снова выбегала к родным и, стараясь говорить спокойно, приводила веские аргументы, что силой они ничего хорошего не добьются, и нельзя унижать ее человеческое достоинство. Опять плакала. Выдвигала ультиматумы. Давала обещания. Но все было бесполезно: как один стояли на своем!

Ах так, решила она. Ах вот как, разозлилась она. Ах вы вон чего, распалялась она.

Ну, держитесь! Я всем покажу! Я докажу!

Неизвестно, что, как и кому именно она собиралась доказывать. Руслана рассматривала варианты самоубийства и побега. Хотела вызвать Диму – он бы точно довез ее куда надо и бесплатно. Но вот куда?!

Может, соврать ему, что беременна, и поселиться у него? Интересно, как отреагируют его предки? Идея, конечно, так себе, в порядке бреда…

Наконец, удалось дозвониться до Алены. Подруга зависала в Березовой рощи три дня, и не с первого раза поняла, что происходит в жизни Ланки. В ее речи рефреном звучало:

– Как мы гудели! Русик, как мы гудели!!!

Только угроза бросить трубку подействовала. Алена включила мозг и засыпала Ланку вопросами. Выяснив, что Новый год подружка провела вовсе не дома, и услышав про смс насчет фонтана, Алена впала в ярость. Часа два она пыталась доказать, что не писала ничего подобного. Руслана в ответ старалась убедить, что это не имеет значения. С горем пополам выбрались из паутины подробностей, непоняток, случайностей и нелепостей. Прозвучало имя Артура, и Ланка сразу поняла, что зря. Подруга тут же принялась юлить, съехала с темы, сменила тон. В общем, ясно.

– Нелька его окрутила, надо понимать?

– Что-то я не слышу особой печали в твоем голосе, – удивленно протянула Алена.

– Да потому что у меня столько тут всего происходит, что голова отваливается! Горевать некогда. Приходи, поговорим по-человечески.

Оказалось, что и это недоступно. Визиты гостей не входили в программу. Семья высказалась однозначно: наказание сурово, но справедливо, раз ты ради друзей начхала на родных, этими друзьями теперь придется пожертвовать!

Тут уж Руслана взбеленилась, закатив самую натуральную истерику. Но дрожа от негодования и рыданий, икая и проглатывая окончания слов, она поняла, что ничего не изменит таким образом. Гоблины и есть!

– Гулять-то я могу, по крайней мере?!

– Свежий воздух необходим, – заявила мама, – ты будешь дышать на балконе, или во дворе, где тебя видно из окна.

– А поводок? А намордник? Не забыли купить?

– Будешь хамить, отберем телефон и отключим интернет!

Это стало последней каплей. Идея созрела. Бежать некуда, травиться и вешаться – неэстетично! Надо обрести свободу и независимость, Алена постоянно талдычит об этом, и она права.

Нужны деньги. Нужна работа!

А пока Руслана успешно делала вид, что ни наряды, ни улица, ни друзья ей неинтересны. Хотели зацепить на крючок? А вот фигу вам! Пусть глупо, по-детски, но что оставалось? С гордым видом она сидела сутками напролет в комнате, перед компом. И видимость стала реальностью. Вместо чатов и форумов, Руслана однажды забрела на сайт копирайтеров, и застряла там. Теперь и правда некогда стало думать о чем-то другом. Здесь можно было заработать, не выходя из дома. То что доктор прописал!

Они думают, что ее удалось сломать? Они решили, что имеют право распоряжаться ее жизнью? Они взяли на себя роль судей и диктаторов?

Но у нее свои правила!

В знак протеста она постриглась, тогда-то и услышала впервые в новом году ласковые слова от мамы и бабушки. Вероятно, ее непривычный, беспомощный вид настолько обескуражил, что они уже жалели о приговоре. Одежда вернулась в шкаф, были разрешены прогулки. Но теперь она по собственной воле торчала дома, только в оптику однажды выбралась. И на все расспросы честно ответила, что намерена работать.

Оказалось, сказать легче, чем сделать.

– Чего ты вообще за это взялась? – Недоумевала в телефонных переговорах Алена. – Уперлась тебе эта журналистика!

– Так это все, что я умею. Сочинения всегда пищу на пятерки, ты же знаешь.