Дело же в России. Как ей жить, куда ее тащат, на какое всемирное позорище, какие упыри и вурдалаки присосались к ее артериям, за что нам такое издевательство? Когда это было, чтобы желтый телец правил бал в России, чтобы ползали на брюхе перед заезжей валютой и называли это вхождением в мировой рынок? Чтобы все застарелое барахло, всю питьевую и продовольственную залежь валили к нам, как в дыру, а?! Доллар только на сутки испугался и отполз немного, а вскоре опять воспрянул.

… Били прямой наводкой страшными снарядами, визжали пули, толпа стояла. Нет, не все, как две бабенки недалеко от моста, радовались попаданиям, в основном молчали. Полковник, стоявший рядом, стал говорить, что если бы пойти все к танкам, то танки бы не стали стрелять, что можно плащом закрыть смотровые щели. «Идемте!» – сказал я. Полковник отказался – он в форме, неудобно. И только подвыпивший парень все ходил за мной и все говорил: «Батяня, пошли на танки!». Только он.

Демократы любят Карамзина за его ответ на вопрос: «Что делают в России? – «Воруют». А что же сейчас делают в России? – Трусят. Начиная с меня.

Но после драки кулаками не машут. А если б до драки не махали, то и драки бы не было. Паки и паки повторим, что главная вина в случившемся – на демократической интеллигенции. Ведь даже воевавшие писатели Анашкин, Баклажкин, Офигенов и примкнувший к ним сибиряк-самородок требовали и требуют жестокости. До каких низин преисподней надо было опуститься, чтобы назвать (да кого угодно!) «тупыми негодяями, которые понимают только силу?»

Махали кулаками, скандировали: «Со-вет-ский-союз»! Какой там союз – Россия, только Россия. И это совершенно идиотское шаманство с преклонением красных знамен у Мавзолея, не дикость ли? Конечно, жалко людей, у которых ничего в жизни и не осталось, кроме Ильича, но Россия – не Ленин. Знамена того Октября обагрены кровью, отяжелели от нее, тлетворный запах гниения идет от них – как можно идти под ними?

Но вообще-то все эти крики о знаменах (триколор – это власовское знамя, внушали «Секунды», толпа часами требовала убрать матрас – так прозвали трехцветные полосы; другие спорили о других знаменах, вот и время шло), эти умело направляемые выбросы энергии на защиту природы, памятников старины (сколько же жизней в прямом смысле положено в борьбе против поворота северных рек и тому подобное) – где те крики о доме Фамусова и где тот дом? Очень, очень радостно бесам такое использование творческой энергии. Зачем бесам природа, памятники и культуры, старины – смешно! Бесам нужны власть и деньги – все. Они этого блистательно добились и никуда от нас не собираются. А сколько с того же балкона Дома Советов кричали о самолетах, которые стоят на аэродроме в готовности и ждут, что на них демократы улетят из России?

Не улетели. Не улетят.

А еще на следующее утро разбирали баррикады, уже старуха тряпкой, сделанной из сарафана, промывала стекло рекламы американских сигарет, уже уходили хмурые войска, видя кукиши сограждан, уже вновь сияли витрины колониальных товаров, уже герои-победители начинали разборки, кто больше заслужил почестей, уже хохмач Хаханов, выступавший в баррикадную ночь с балкона Моссовета и в этом состоянии на балконе повторивший Ленина, отбыл в свою запасную страну, все поехало своим путем-дорогой, солнце сияло, и будто ничего не случилось. И вот это было и есть самое страшное – будто ничего не произошло. Произошла национальная трагедия, космический сдвиг, нельзя же теперь делать вид, что ничего не было.

Да что там космический – с каждым произошло. Я занимался психиатрией, там много примеров, как крохотное событие навсегда калечит психику. Солдату, ударившему старика, видевшему его хотя бы долю секунды, этот старик будет являться во сне и наяву, и сопьется солдат. Офицер, отдававший приказы теснить и бить людей, сойдет с ума. Омоновец, пьяный и в маске, получавший за владение щитом и дубинкой валюту, – конченый человек, не будет у него семьи, а если будет, не будет в ней счастья. Могилы зарастут крапивой у тех, кто бил братьев и стрелял в братьев. Только блохастые собаки будут грызть кость, отобранную у вороны, на их могилах…

И если бы даже события остановились перед убийствами, то все равно было бы страшно за Россию «Убитых нет», – бодро докладывали журналисты, говоря о событиях у Дома Советов до октябрьских дней. Но как не было? А убитые души, сердца, надежды? А вера в то, что армия защитит народ? Армия так защитила, что долго не отмоется во мнении народном. Не дивно ли – обгаженная демократами, пошла их защищать.

Нам не на кого ставить, не из кого выбирать. Россия заслужила то правительство, которое имеет, и нечего рыпаться. Долгие, долгие годы познания и прозрения впереди. Но если мы и сейчас ничего не поняли – нам конец.

Бесовщина в том и состоит, чтобы прикидываться святостью. На праздник Рождества Богородицы, ни раньше, ни позже, началось противостояние, логически рассчитанное на переход в братоубийство. Дни противостояния вспоминаю как фильм ужасов: русские избивали русских. То-то было счастья бесам, сидящим у телевизоров, наблюдать бойню. ОМОН был особенно жесток, некоторые надевали черные тряпки на лица, но в основном лупили, в открытую. Думаю, что я нагляделся на всю жизнь. Вот женщина, ее волокут за ноги по булыжнику Красной Пресни, вот мужчина, седой, старый: «Сынки, сынки, я ж воевал, сынки!» И его бьют «сынки». Тут и заграничные прозрачные щиты, тут и запах «черемухи»… Вот уже и кровь – мужчине щитом рассекли лицо. Где вы, фонды и партии, ассоциации и движения, куда вы делись? Где ваши громокипящие программы и уставы, где гром оваций ваших съездов и конференций? Все это было болтовней и трепом сытых амбиций. Чего же вы склоняли имя России на все лады, где теперь те щели, куда вы забились? Да выползете небось…

И оппозиция у нас будет на диво. Скажет один федеральный думец: «Президент – хороший реформатор», но тут же выскочит оппозиционер и смело заявит: «Я категорически не согласен: президент не просто хороший, он очень хороший!» Вот какая будет оппозиция. Русские стояли против русских. Русские оскорбляли русских. Из-за политиков? Да. Чугунными лбами уперлись политики, разделяя людей. Ночь перед расстрелом Дома Советов была ознаменована приходом демократов на защиту Моссовета. Этот Моссовет сами же они разгонят через два дня, а пока создавали кукольные баррикады, одолеть которые мог бы молоковоз Жители близлежащих домов радостно валили с балконов ненужное старье, также волокли мусорные контейнеры на колесиках, стаскивали елочки и липы в деревянных кадках, но в основном пили и ели. Утром пустая заграничная тара гремела и звенела под ногами. Но тщетно старухи пытались отыскать бутылки на сдачу, нет, кооператоры поили нестандартным пойлом.

Этим утром по радио сказали, что шесть военно-полевых кухонь повезли завтрак защитникам Красной площади. Я пошел посмотреть.

От «Белого дома» который вскоре почернеет, слышались выстрелы. Знатоки говорили: «БМП… А это БТР».

У Мавзолея сменился караул. Но не промаршировала смена от Спасских ворот, а вышла из-за Мавзолея, от бюстов Сталина и Калинина. Вышла без карабинов, взяла их у тех, кто отстоял, и встала на их места. Как-то все в Москве сразу запаршивело и опаскудилось: мусор никто не вывозил, транспорт в центре лихорадило. Люди шли пешком.