– Вы нас покидаете?

– Столько радостного ожидания в этом вопросе, – кисло заметил Колдер.

Дейдре захлопала ресницами, изображая девичью невинность.

– Не представляю, о чем вы, милорд.

Колдер кашлянул, отвернулся, потом снова посмотрел на нее.

– Кстати, моя дорогая, завтра вы выйдете к завтраку одетой.

Дейдре улыбалась сладчайшей улыбкой.

– Как пожелаете, милорд.

Колдер растерялся – он не ожидал такой уступчивости.

– Э… ладно. Счастливо оставаться, – пробормотал он и торопливо вышел.

С его уходом улыбка Дейдре померкла. Дразнить его было приятно, спору нет, но раздражение и досада не совсем то, чего она добивалась.

– Все было не так уж плохо, – задумчиво заключила Мегги. – Я думаю, папе даже понравилось завтракать с нами.

Дейдре вздохнула.

– Я искренне на это надеюсь. – Она отодвинула тарелку. – Фортескью, мы могли бы попить чаю в гостиной? – Дейдре заговорщически улыбнулась Мегги. – Нам надо кое-что обсудить.

Вскоре они уже пили ароматный чай из чашек тонкого китайского фарфора, наслаждаясь теплом и уютом. Как приятно погреться у камина промозглым хмурым днем, когда на улицу выходить совсем не хочется. И еще, что особенно приятно, здесь не было Тессы.

– Фортескью…

– Слушаю, миледи?

– Я хочу поблагодарить вас, – сказала Дейдре, разглядывая свои руки. – Несмотря на эту детскую войну между мной и его светлостью, вы обращаетесь со мной очень уважительно.

– Благодарю, миледи, – произнес Фортескью, взял со стола пустой поднос и направился к двери.

– Погодите, Фортескью, – остановила его Дейдре. – Прожив столько лет со своей мачехой, я прекрасно знаю, как при желании прислуга может превратить жизнь хозяйки дома в ад. Знаю я и то, что здесь многое, если не все, зависит от дворецкого. Он задает тон. – Дейдре взглянула на Мегги, игравшую с котенком, сидя на полу перед камином, затем повернула голову к Фортескью и со всей серьезностью посмотрела ему в глаза.

– Глупо было отвечать его светлости отказом, когда он изъявил желание, чтобы я занялась воспитанием леди Маргарет, особенно с учетом того, что она так явно нуждается в материнской заботе. Я просто хотела, чтобы вы поняли: дело не в том, что я считаю невозможным сделать то, что хочет от меня лорд Брукхейвен… – Дейдре беспомощно развела руками. – Дело в том, как он просит об этом. Вернее сказать, приказывает. Вы думаете, я веду себя странно?

Фортескью очень внимательно смотрел куда-то поверх ее головы.

– Миледи, я часто замечал, когда в дом нанимали новую прислугу, что как они начнут, так и продолжат, если их немедленно не исправить.

Дейдре коротко рассмеялась.

– Аргумент работает в обе стороны, Фортескью.

Фортескью поклонился. Свет падал так, что она не могла рассмотреть его глаз.

– Именно это я и хотел сказать, миледи.

Дейдре довольно долго и пристально смотрела на дворецкого, обдумывая его слова.

– Вы ведь на моей стороне, Фортескью?

Он на мгновение встретился с ней взглядом.

– Я надеюсь, что мы все можем выиграть, миледи, – сказал он и вновь поклонился. – У вас будут еще пожелания, миледи?

Дейдре засмеялась и махнула рукой.

– Пусть вся прислуга в доме дрожит от страха при виде вас, Фортескью, но я вас больше не боюсь.

– Ничто не доставляет мне большего удовольствия, – ровным голосом сообщил дворецкий и вышел за дверь.

Дейдре проводила его смехом. Но желание смеяться пропало, когда она взглянула на Мегги. Она была так одинока, и счастье ее измерялось лишь тем количеством внимания, которого ей удавалось добиться от отца. И Дейдре хотелось, чтобы Маргарет стала счастливее.

Дейдре опустилась на ковер рядом с девочкой и погладила котенка. Сначала они попьют чай, а потом займутся придумыванием новых шалостей.

– Мы могли бы намазать гуталином его щетку для волос.

Дейдре не стала с ходу отметать предложение.

– Хотелось бы посмотреть, что из этого выйдет, но, мне кажется, эффект был бы более интересным, если бы у Брукхейвена были светлые волосы, тебе так не кажется?

Мегги погрустнела.

– Что тогда? Чернила в зубной порошок?

Дейдре поморщилась.

– Что, если чернила так никогда и не смоются?

– Да нет, – радостно поделилась с мачехой Мегги. – Чернила всегда смываются, пусть и не сразу.

Дейдре с опаской взглянула на падчерицу.

– Напомни мне, чтобы я тебя не злила, – очень серьезно сказала Дейдре.

Фортескью принес еще чаю. Дейдре с улыбкой поблагодарила, после чего они вернулись к обсуждению всевозможных способов досадить хозяину дома.

Дворецкий задержался в гостиной. Ни Дейдре, ни Мегги его не замечали. Желая привлечь их внимание, Фортескью деликатно покашлял.

– Миледи, можно вас отвлечь?

Дейдре подняла глаза и увидела, что обычно невозмутимый дворецкий чем-то озабочен.

– Леди Маргарет, – шепнула Дейдре на ухо девочке, – сбегай в комнату для занятий и принеси сюда бумагу.

Мегги беспрекословно повиновалась. Фортескью был впечатлен.

– Вы творите чудеса с юной леди Маргарет, миледи.

Дейдре нахмурилась. Ей бы не хотелось, чтобы хозяин дома услышал об ее успехах.

– Я тут ни при чем. Леди Маргарет сама решает, как ей поступать.

Фортескью поклонился.

– Именно так, миледи.

Дейдре усмехнулась, глядя на дворецкого.

– Что я могу для вас сделать, Фортескью?

Дворецкий прочистил горло.

– Я подумал, что теперь, когда вы уже освоились здесь, в доме, в роли хозяйки… – Фортескью беспомощно замолчал, потому что утверждение о том, что Дейдре стала в Брук-Хаусе хозяйкой, было, мягко говоря, сильным преувеличением. – Возможно, вы могли бы назначить Патрицию, временно исполняющую обязанности вашей личной горничной, своей камеристкой на постоянной основе. Если, конечно, вы довольны ее работой.

– Я думала, она уже назначена моей камеристкой, – сказала Дейдре.

– Нет, миледи. Его светлость попросил, чтобы я нашел кого-то на эту работу, пока вы сами не выберете себе камеристку.

Патриция была славной девушкой, при этом руки у нее были прямо-таки золотые. Для безграмотной деревенской девушки…

– Патриция – очень умная девушка, но вот ее речь? – Дейдре развела руками. – Боюсь, что она никогда не сможет найти работу вне этого дома. И мне бы очень помогло, если бы она умела читать и считать.