– Никто из больных не останется без внимания, – ответил Гертрих, – когда я уйду на виллу Трутц. При любой срочной необходимости доктора Тисса и меня можно вызвать обратно, и мы вернемся в считанные минуты. Что же касается других жертв, то вам уже сообщили, что вы гоняетесь за фантазиями.

– Предоставьте мне судить об этом.

Капитан повернулся и вышел из помещения.

Гертрих оглядел двадцать бывших заключенных, находившихся в реанимационном отделении, – едва живые, вызывающие жалость, изможденные, похожие скорее на призраков, чем на людей.

«Можно понять ненависть», – думал он, пока двое санитаров выносили умершего. Но он спросил себя снова, как и днем раньше: «В чем же вина старого человека?» Когда он наклонился над другой кроватью, то услышал, как приоткрылась дверь, через которую он только что вошел. Раздался шепот:

– Господин капитан!

Это был Тисс.

– Можно попросить вас выйти поговорить на одну минуту? – спросил он.

Гертрих молча кивнул.

– Что такое? – спросил он устало.

– Я могу, – ответил Тисс, – еще раз сходить в ратушу. Санитар-сержант, по-видимому, ненавидит капитана и еще раз отведет меня к майору окольным путем. Я хочу сделать майору одно предложение…

– Какое? – спросил Гертрих.

– Я хочу предложить ему отвести к принцу вас и меня под охраной, пусть это будет хоть полроты… Преступник вы или нет – он сможет установить позднее. Во всяком случае, при этом никто не скажет, что существует риск нашего побега…

Гертрих посмотрел на Тисса с внутренним восхищением.

– Ну что же, попытайтесь, – пробормотал он и проводил Тисса взглядом, когда тот уходил. «Война уничтожила все, – думал Гертрих. – Но в этом человеке не смогла уничтожить одно – сердце».

7

Пять часов спустя, около шести часов вечера, Гертрих сидел в углу и, чувствуя все большее изнеможение, ел суп и кусок хлеба. Пять часов – долгое время. Если Тисс не придет в ближайшие минуты, начнется комендантский час и все надежды добраться сегодня до принца Вальдемара снова окажутся напрасными.

В пять минут седьмого Гертрих наконец услышал у двери шаги, напомнившие ему немного шаркающую походку Тисса, свидетельствующую о физическом истощении. Вскоре Тисс стоял перед ним.

– Завтра утром!.. – сказал он.

– Завтра утром? – Гертрих опустил голову. – Еще одно обещание?..

– Нет, это точно. Я верю майору.

– Он принял ваше предложение?

– Да, завтра в десять часов автоматчики проводят нас на виллу Трутц. Мне пришлось долго ждать. Я сделал все возможное, чтобы пройти к майору раньше, но безуспешно.

Тисс устало опустился на стул. Вдруг показалось, что усталость сильнее, чем его воля. Глазами он поймал взгляд Гертриха.

– Успеем ли мы, если придем завтра?

– Не знаю… – Гертрих встал. – Телефона нет, известий нет…

Его прервали: открылась дверь и показалось лицо санитара.

– Господин капитан, прошу вас, – сказал он – наполовину солдат, наполовину гражданский. – Умирает заключенный из концлагеря, тот, что с эндокардитом…

– Иду… – сказал Гертрих. – Сегодня он может стать вторым. И, конечно, в этом я тоже буду виноват. Теперь в Тутцинге ровно пятьдесят умерших. Всех их, за исключением одного, достали из вагонов уже мертвыми. Послезавтра их похоронят. Всем столярам в Тутцинге строжайше приказано делать гробы только для бывших заключенных концентрационных лагерей. Для немцев нельзя сколотить ни одного гроба. Если принц умрет, то его просто зароют.

Направляясь к двери, он подумал: «Господи, кто будет считаться со смертью одного единственного человека перед лицом смерти многих! Но нельзя же делать это сознательно, невиновный не должен пострадать…» И еще он подумал: «Эти пятьдесят, конечно, тоже ни в чем не виноваты. Что за мир!».

8

Принцесса не спала уже третью ночь.

Она сидела на стуле рядом с кроватью принца. Целый день она ждала и прислушивалась к дыханию мужа. Сторожила появление каждой капельки крови на его губах и считала время между их появлением, словно оно возвещало жизнь или смерть. До шести часов вечера она надеялась, как надеялась и в предыдущий день. Теперь она не знала, стоит ли надеяться дальше.

Она погасила свет, чтобы он не мешал глазам принца, не открывавшимся двадцать четыре часа. В темноте ей было слышнее, как он дышит, – спокойно или с хрипом.

Капли крови, которые она все стирала с его иссиня-бледных губ, стали появляться вдвое чаще, чем вчера. Камеристка заглянула через чуть приоткрытую дверь. Она спросила:

– Что я могу еще сделать?..

– Ничего! – пробормотала принцесса. – Ничего… Я все-таки не понимаю, почему они не пришли. Ведь сестра Мария сказала, что у них есть разрешение. Они могли бы прийти. Но они тоже забыли про нас… Каждый думает только о себе…

– Едва ли, – возразила камеристка. – Мне кажется, эти двое не такие. Мы ведь живем как на острове. Может быть, случилось что-то, чего мы не знаем. Может быть, они придут завтра…

– Завтра. – По тихому, едва слышному голосу нельзя было понять, нашла ли принцесса силы для иронии. – Не надо надеяться на помощь людей. Идите спать…

Когда дверь закрывалась, полоска света скользнула по кровати. Она коснулась головы принца и осветила его седые волосы и седую бороду. Нос его казался странно заострившимся. Но принцесса этого не увидела, потому что ее голова вдруг наклонилась вперед, и она, обессиленная, уснула сидя…

Она проснулась через несколько часов, разбуженная стоном, и нащупала выключатель.

– Милый, – прошептала она, – что… что?..

Но ответа она не услышала. Она смотрела в его открытые неподвижные глаза. И чувствовала, как рыдания овладевают ею и душат ее. Она хотела позвать кого-нибудь. Но прежде чем ее губы смогли произнести хоть слово, она упала рядом с кроватью…

На следующее утро, в шесть часов, камеристка обнаружила принцессу без сознания и мертвого принца.

9

– Пожалуйста, остановитесь, остановитесь! – Когда Тисс произнес эти слова, он сидел в джипе вместе с двумя автоматчиками и американским майором, который, как и обещал, приехал в лазарет, чтобы доставить Гертриха на виллу Трутц. Майор поехал сам, так как капитану он, по-видимому, не доверял. Это было ровно в десять часов утра 2 мая 1945 года.

Тисс повторил еще раз:

– Пожалуйста, остановитесь!

Наконец майор понял и дал знак водителю.

По краю дороги шел старик с опущенной головой. «Но я же знаю его, – подумал Тисс, – я знаю его с того времени, когда ждал у принцессы. Это ведь…»

– Господин полковник! – крикнул он неожиданно. И затем продолжил: – господин Трутц!..