Прошлая осень

Он вводил ее в курс дела понемногу, начав с «Аврелиана». Дарлингтон посчитал, что большая магия может подождать, и понял, что принял верное решение, когда спустился на первый этаж Il Bastone и увидел, как Алекс сидит на краю бархатной подушки, взволнованно грызя ноготь. Доуз, казалось, ничего не замечала. На ней были шумоподавляющие наушники, и все ее внимание было сосредоточено на «Справочнике по линейному письму Б»[10].

– Готова? – спросил Дарлингтон.

Алекс встала и вытерла ладони о джинсы. Он заставил ее перебрать запасы оберегов в их сумках и с удовольствием отметил, что она ничего не забыла. Наконец они сняли свои пальто с вешалок в прихожей.

– Доброй ночи, Доуз, – сказал он. – Мы не допоздна.

Та опустила наушники на шею:

– У нас есть сэндвичи с яйцом, укропом и копченым лососем.

– Позволь полюбопытствовать?..

– И авголемоно.

– Я бы назвал тебя ангелом, но ты гораздо интереснее.

Доуз прищелкнула языком:

– Вообще-то это не осенний суп.

– Осень только началась, и ничто не придает сил лучше авголемоно.

К тому же после глотка эликсира Хирама согреться бывало непросто.

Доуз улыбнулась и вернулась к своему тексту. Она любила, когда превозносили ее кулинарные способности, почти так же, как когда признавали ее научные достижения.

Когда они шли по Оранж назад к парку Грин и кампусу, воздух казался ему бодряще холодным. Весна приходила в Новую Англию медленно, зато осень наступала в мгновение ока. Только что ты потел в летней хлопковой одежде – а в следующую секунду уже дрожишь под суровым кобальтовым небом.

– Расскажи об «Аврелиане».

Алекс вздохнула:

– Основан в 1910-м. Комнаты были выделены ему в Шеффилд-Стерлинг-Страткона-холле…

– Не мучайся. Все называют его ШСС.

– ШСС. Во время реставрации 1932-го.

– Примерно в то же время «Кости» огораживали свой анатомический театр, – добавил Дарлингтон.

– Свой что?

– Узнаешь на своем первом предсказании. Но я подумал, что в нашу с тобой первую вылазку лучше не слишком торопиться.

Мысленно Дарлингтон добавил, что Алекс Стерн будет лучше сделать свои первые шаги среди пылких, щедрых аврелианцев, а не при Костлявых.

– Университет даровал эти комнаты «Аврелиану» в награду за оказанные услуги.

– Какие услуги?

– Это ты мне скажи, Стерн.

– Ну, их специализация – логомантия, магия слов. Что-то, связанное с договором?

– Покупка Сакемского леса в 1910 году. Университет собирался приобрести огромный участок земли и хотел позаботиться, чтобы сделку невозможно было оспорить. Эта земля стала Сайенс-Хиллом. Что еще?

– Люди не воспринимают их всерьез.

– Люди?

– «Лета», – поправилась она. – Другие общества. Потому что у них нет настоящей гробницы.

– Но мы не такие, как эти люди, Стерн. Мы не снобы.

– Дарлингтон, ты самый настоящий сноб.

– Ну, разве что другой разновидности. Нас волнуют только два вопроса: плодотворна ли их магия и опасна ли она?

– Ну и как? – спросила Алекс.

– Ответ на оба вопроса – иногда. «Аврелиан» специализируется на нерасторжимых договорах, обязывающих клятвах, рассказах, способных буквально усыпить читателя. В 1989 году некий миллионер впал в кому в каюте своей яхты. Рядом с ним нашли книгу «Бог и человек в Йеле», и, если бы кто-то потрудился туда заглянуть, то нашел бы вступление, которого не существует ни в одном другом издании, – вступление, составленное «Аврелианом». Возможно, тебе также будет интересно узнать, что последними словами Уинстона Черчилля были: «Мне все это наскучило».

– То есть, по-твоему, Уинстона Черчилля убил «Аврелиан»?

– Это всего лишь гипотеза. Но я могу подтвердить, что половина мертвецов с кладбища на Гров-стрит остается в могилах только потому, что надписи на их могильных камнях составлены членами «Аврелиана».

– По-моему, вполне плодотворно.

– То была старая магия. Тогда они еще владели собственной гробницей. «Аврелиан» вышибли из их комнат, когда провалились переговоры по поводу соглашения с профсоюзом. Их обвинили в том, что они подавали алкоголь несовершеннолетним, но на самом деле Йель считал, что «Аврелиан» запорол изначальные договоры. Они потеряли комнату 405, и с тех пор качество их работы оставалось сомнительным. В наше время они по большей части изредка занимаются соглашениями о неразглашении и чарами вдохновения. Именно это мы и увидим сегодня ночью.

Они проходили мимо административного отдела Вудбридж-холла и мерцающих золотых ширм «Свитка и ключа». Замочники отменили свой следующий ритуал. «Лете» это работу не облегчало – «Книга и змей» с радостью заняли их время в ночь четверга, но Дарлингтон задавался вопросом, что именно происходит в «Ключе». Ходили слухи о слабеющей магии, о порталах, которые работали неисправно или не открывались вообще. Возможно, все это пустые разговоры: Дома Покрова были скрытными и склонными к соперничеству и мелочным сплетням. Но Дарлингтон собирался воспользоваться этой задержкой, чтобы разобраться в том, с чем, возможно, борются в «Свитке и ключе», прежде чем рисковать своей Данте.

– Если аврелианцы не опасны, зачем нам туда идти? – спросила Алекс.

– Чтобы обеспечить непрерывность процесса. Этот конкретный ритуал обычно привлекает много Серых.

– Почему?

– Из-за всей этой крови.

Алекс замедлила шаг.

– Только не говори мне, что ты слабонервна. Если ты не выносишь крови, то не дотянешь до конца семестра.

Дарлингтон тут же почувствовал себя мудаком. Конечно, Алекс насторожена после того, что пережила в Калифорнии. Эта девушка видела настоящие травмы, а не театр ужасов, к которому так привык он сам.

– Я справлюсь, – сказала она, крепко стиснув обеими руками лямку своего портфеля.