— Ты не делаешь мне предложение? — спросил я.

— И очень скоро ты поймёшь, что так будет лучше: тыдолжна прожить свою жизнь. А я — свою.

Я должен был дать ему пощёчину, но в темноте кинотеатрабоялся промахнуться.

Я решил, что мне надо выбежать из кинотеатра и расплакатьсяв фойе, но очень уж хотелось досмотреть фильм до конца.

Я остался.

— Спасибо, — шепнул продавец. Ему было немногообидно, что она так спокойно отнеслась к его словам. Он целый день готовился ктяжёлой сцене, но это только подтверждает правильность его поступка — его жизньтам, дома, где его родная, такая любимая жена сейчас готовит торт Наполеон. Этоон её попросил. Сказал, что сегодня у них будет особенный вечер. Потому чтосегодня — тридцать лет, как они женаты.

Я расхохотался, глядя на экран.

На какое-то мгновение продавцу захотелось прижать к себе этуравнодушную хохочущую девушку, и всё вернуть, и снова поехать в тот домик, гдеона будет принадлежать ему, и только ему… Он бросил на неё прощальный взгляд,встал, причём она даже не повернула к нему головы, и вышел.

Я досмотрел фильм до конца и остался на второй сеанс.

Я впервые, с неожиданной гордостью, подумал о том, что мойотец — режиссёр.

Галин жених по имени Коля ворвался в мою комнату как раз втот момент, когда я сдавал шарики на анализ после усиленной тренировки сгантелями.

Он назвал меня «падлой» и «олигархом» и с размаху ударил полицу. Я отлетел к стене, смахнув на пол кристалл с показателями уровня шариков.Кристалл раскололся на две части, и Коля нарочно наступил на каждую своимиогромными ботинками.

— Но позвольте! — сказал я, потому что не знал,что следует говорить в таких случаях.

Несколько шариков выпало у меня изо рта.

— Она мне всё рассказала! — прорычал Коля,двигаясь в мою сторону.

— Это неправда! — воскликнул я, прячась зазанавеску.

— На яхту кататься звал? — спросил Коля.

— Звал, — вздохнул я. — Но это не то, что выподумали!

Он бил меня своими мощными кулачищами прямо через занавеску,не разбирая, куда.

— Я не буду! — кричал я. — Я больше не буду!

— Конечно не будешь, падла! — Коля неостанавливался. — Потому что «будилки» не будет!

— Я вам заплачу! — неожиданно нашёлся я. — Заморальный ущерб!

— Купить вздумал! — зарычал Коля и сорвалзанавеску с карниза.

Я повалился на пол, не выпуская её из рук. Коля стал битьменя ногами.

— Думаешь, всё купить можешь?! — Он вырвал у менязанавеску и, схватив за горло, поднял на уровень своих глаз. — Думаешь,меня можно купить?!

— Нет, нет, не думаю! — оправдывался я. —Просто моральный ущерб…

Он отпустил руку и я снова рухнул на пол.

— Мне она всё рассказывает, учти, — пригрозилон. — Как ты ей тут прохода не даёшь и золотые горы обещаешь!

— Не обещаю, — слабо возразил я.

— Обещаешь! — угрожающе крикнул Коля.

— Обещаю, — согласился я.

— Ну ладно! — Коля потрепал меня по голове. —Давай деньги!

— Какие деньги? — спросил я.

— Ну за этот, за моральный ущерб!

— А сколько? — Я попытался встать, но не смогудержаться на ногах.

— А у тебя сколько есть? — деловито спросил он.

— Тысяча долларов, — сказал я, и подумал, что надобыло начинать с пятисот, всё равно он будет торговаться.

— Давай, — согласился Коля. — И знай моюдоброту. Потому что в следующий раз — убью.

Я дал ему тысячу долларов, жалея, что они не фальшивые.

Коля подошёл к моим гантелям и громко хмыкнул.

— Ты всё понял, качок? — спросил он.

— Всё понял, — кивнул я.

— Ну смотри! — В дверях он посмотрел на меня инеожиданно улыбнулся. — Хорошая у меня баба, да? И стихи любит.

Я неопределённо пожал плечами. Этот жест мог означать и «да»и «нет».

Коля вопросительно поднял одну бровь.

— Да, да, хорошая! — поспешно согласился я.

Он удовлетворённо кивнул и закрыл за собой дверь.

Я еле-еле добрался до кровати.

— Что случилось? — спросил Млей, заявившись ко мнепоздно ночью.

— Ничего, — гордо ответил я.

— Ты что, подрался? — удивился Млей. Я промолчал.

— Нет, ты подрался! — повторил Млей.

— Коля приревновал ко мне Галю, — сказал я. —Пришлось поговорить с ним по-мужски.

— По-мужски? — Млей недоверчиво оглядел моё тело,всё в синяках и ссадинах.

Потом он увидел на полу раздавленный кристалл.

— А если я заболею?! — заволновался Млей. —Как: я узнаю свой диагноз? Ты не мог поосторожнее обращаться с кристаллом?

— Он ворвался как раз в тот момент, когда я сдавалшарики на анализ, — оправдывался я.

— Тебе надо другие шарики сдать на анализ! —кричал Млей.

— Послушай, я же не спрашиваю тебя где ты шлялсястолько времени! — заорал и я тоже.

— Ты только и можешь, что всё испортить! — обвинялменя Млей.

Я хотел было вскочить и выставить Млея за дверь, но вместоэтого только застонал и снова откинулся на кровать.

— Больно? — спросил Млей, немного помолчав.

— Ерунда, — сказал я, глядя в потолок. Млейподошёл к моей кровати и сел с краю.

Всё так же не отводя взгляда от невидимой точки на потолке,я сказал:

— Я хочу зарабатывать деньги.

— Зачем? — удивился Млей. — Вопрос с журналомForbes я закрою сам.

— Не из-за этого, — отмахнулся я.

— А из-за чего? — ещё больше удивился Млей. —У тебя же денег ровно столько, сколько тебе нужно.

— Дело не в деньгах, — сказал я.

— А в чём? — спросил Млей.

Я посмотрел на него и попытался объяснить максимальнодоходчиво:

— Я должен зарабатывать. И это решённый вопрос.

Млей пожал плечами:

— Ну ладно. Раз ты так решил…

Я тренировался с гантелями каждый день. Через неделюусиленных занятий администратор спросила, нельзя ли ей тренироваться вместе сомной.