– А ты мудра!

Звонарёв был балбесом. Ему и в голову не приходило, насколько глубоко Ольга переживает их роман. Какая-то струнка в его душе протяжно пела о том, что сексуальные приключения стали чем-то большим, но он продолжал отмахиваться от этого. Собираясь в отпуск в Турцию с женой, он переживал только об одном: «лучику» предстояло перевоплотиться назад в «толстого», а в возбуждённом состоянии, когда крайняя плоть обнажала головку, на последней чётко выступали синим следы зубов. Во время последнего «ку» Олечка так зашлась от страсти, что прикусила «лучик». Болезненных ощущений не было, но происхождение отпечатков было очевидно. и вот Алексей переживал, когда же они пройдут? И что ему делать, чтобы Светлана ничего не увидела? Признаться самому себе, что Света ему надоела, он пока не мог. В голове уже долго жила привычка любить жену, и изгонять эту мысль оттуда Алексею не хотелось. Однако роман с Олечкой затягивал. «Эх, каким же я был наивным, называя про себя эту связь тайным эротическим приключением!» Отношения не стояли на месте и развивались. Дав любви течь свободно, Алёша уже не мог противостоять ей. Да и не хотел. «Конечно, я сравниваю Олю и Свету», – мысленно отвечал на несказанный вопрос Алексей самому себе. «С женой отношения в постели настроены как часы. За столько лет мы настолько приросли друг к другу каждой клеточкой, словно пазлы». Алексею нравилось, что с женой он всегда на высоте. Что её оргазм гарантирован. Этой уверенностью он дорожил, потому что она оказывалась комфортной. «С Олечкой всё не так. Её сексуальность гораздо сложнее. Её тело оказалось сложной задачкой, которую я решаю успешно. Пока решаю успешно. Мне сложно понимать её ощущения, угадывать её реакции, но так здорово разгадывать этот вкусный эротический ребус! Ещё и ещё! Но, с другой стороны, ни о каком ленивом комфорте здесь речи не идёт. Олечке нужен сильный мужчина, и возле неё просто опасно быть слабым». «Слетев с пьедестала» однажды в глазах жены, Алёша боялся повторения этого печального опыта. «Интересно, она понимает, что мне сложно всё время быть на высоте? Не только в сексе, но и вообще по жизни? Она мне как раз и нужна, чтобы я всегда был на высоте, всегда оставался на пьедестале. Все эти её разговоры про творчество, про насыщенность жизни событиями. Ведь она этим окрыляет меня. Вдохновляет меня. На подвиги ради неё – и не только. Всё-таки здорово, что рядом со мной в середине жизни оказалась женщина, с которой у меня вырастают крылья и всё в душе поёт и скоро начнёт говорить стихами. Нет. Не начнет. Не буду разбрасываться», – Алексей задумался о картине, ожидая, что возвышенные мысли о любимой девушке вызовут волну вдохновения. Но без Олечки вдохновение не шло: «Рядом со мной муза. Нет, не так. Рядом со мной Муза. И охота же ей со мной цацкаться? Любит меня. Не подозревает, что в глубине души я – мямля. Но она не просто прекрасная молодая женщина. Она – чужая женщина. Чья-то жена». До сих пор Звонарёв не испытывал к её мужу никаких чувств: ни стыда, ни сочувствия, ни мужской солидарности. Всё, что происходило с женой неведомого ему Стаса, Алёша считал естественным и само собой разумеющимся. А в последнее время его стала охватывать яростная ревность: «Я всё время хочу быть рядом с ней! А она уходит домой. Идёт к нему. Будет спать с ним, он будет касаться её. А она будет думать обо мне. И, наверное, получать удовольствие. С ним. Нет, так нельзя – я злюсь». Но не злиться Алексей не мог. «А о чём ты думал, когда делал первый шаг? Да. Мы оба думали, что потрахаемся пару раз и разбежимся. Что-то вроде командировочного романа. По крайней мере, Оля точно так настраивалась. А оно вон как получилось. И не развяжешься теперь, – Алексей понял, что говорит словами героя кинофильма «Любовь и голуби» и поморщился. – Нет. Всё не так. Я и не хочу никак развязываться». Он вдруг представил, что Оля бросит его, и всё его тело обдало удушливым жаром изнутри. «Нет. Только не это. Ни в коем случае». Чувство бессильной ярости сменилось страхом. «Мне дорога каждая минута, прожитая рядом с Олечкой. И она – моя. Нужно сделать так, чтобы она была моей по-настоящему. Навсегда». Алексей посмотрел на небо. «Вот есть же там кто-то, кто связал нас такой прочной незримой нитью. Всего несколько месяцев знакомы, а уже родные друг другу люди. Зачем от своего Чувства прятаться? Родные люди. и это – правда». Алексей снова подумал о Боге: «Наверное, Ему так надо. И не скажет, почему. Самим придётся догадываться». Вдруг он понял, что принял решение. Его охватило ощущение, что все ответы найдены и нужно делать шаг вперед. Алексей хмыкнул, наслаждаясь этим новым чувством. «Ясность во всём. Только вперёд!» – и тут же червячок сомнения зашевелился в груди: «Только вперёд? Сейчас? Перед отпуском?» Алексей огляделся. Предметы вокруг него стали чёткими и словно обнажёнными. Своими глазами он видел их словно все сразу. «Нет, всё-таки не сейчас», – Алёша позволил сомнению одолеть себя, но тут же заспорил с ним снова: «Сцышь? Ты только что стал на новую дорогу. Более прямую и более твёрдую, чем раньше. Можешь малодушничать и дальше, но тебе по ней всё равно теперь идти». И Алексей принялся сочинять Олечке новое письмо.

2003 год, 4 июля, пятница, день.

Скандинавы всё-таки выловили Звонарёва за несколько дней до отпуска. Явно обиделись, что он проигнорировал их тусовку. Тот, который совсем не скандинав, по имени Виктор, вызвонил Звонарёва и вытащил его «попить кофе в спокойной обстановке» в «Шоколадницу». Их было двое. Один из них – настоящий иностранец. С ухоженным лицом, маникюром, благородной сединой и акцентом:

– Алексей, позвольте, мы сразу перейдём к делу.

Лёша кивнул, положительно оценив их трепетное отношение к его времени.

– У вас есть определённая репутация… Слава Мастера…

Звонарёв неопределённо пожал плечами. Во время визита вежливости в зал казначейства делегация «форинеров» с любопытством разглядывала гипсовую фигурку медвежонка на его столе. Медвежонок уже несколько раз падал, одно его ухо было приклеено жвачкой – Алексей хранил его с тех пор, как ему удалась большая медвежья игра. Лёша тут же понял, что о его ставшей известной игре на понижение знают:

– Это было давно и неправда…

– Ну, не скромничайте. Дело в том, что, прежде чем что-то организовывать в России – делать дочку или покупать банк – мы хотим приобрести рыночные активы посимпатичнее и показать акционерам их потенциал. Понятно, что о кредитах российским резидентам речь не идёт, мы, видимо, воздержимся и от акций и облигаций ваших компаний, – Витольд помолчал, но Алексею не требовалось времени, чтобы переварить сказанное им. – Мы хотим для начала прикупить российских евробондов.

– Но мы, наш банк, не торгуем евробондами, мелкие слишком.

– Мы в курсе. Дело в том, что сумма будет большая. И оказаться коровой, которую будут доить все брокеры подряд, нам совсем не хочется.

– Я бы подобрал выражение посильнее.

– А о том, что вы помогаете нам играть на понижение цены евробондов, никто из основных дилеров на этом рынке не заподозрит.

– Да они меня и не знают, видимо.

– Видимо, – подключился к беседе Виктор.

– Нам нужна ваша помощь, – сказал Витольд.

Звонарёв некоторое время пил кофе, обдумывая.