— Не слишком мудро с вашей стороны было учить девушек целоваться, да еще к тому же платить им за это шоколадом.

Финн засмеялся.

— Вы правы.

— Наверное, сначала вас кто-то научил правильно целоваться, и без всяких сладостей, — продолжала Кейт. — Леди Сазерленд называет вас богоподобным.

— А что вы думаете по этому поводу? — спросил Финн, не выпуская ее из своих объятий.

Призрачный свет луны освещал его лицо с высокими скулами и большим носом.

Ее улыбка показалась Финну дразнящей.

— Я бы скорее назвала вас… вкусным.

— Ну, это относится больше к шоколаду, а не ко мне. Вы для меня — загадка, Кейт.

Экипаж снова качнулся на повороте к парку.

— Во мне нет никакой загадки, если учесть, что я с утра ничего не ела.

И как будто в подтверждение ее слов, в животе Кейт заурчало.

Финн усмехнулся.

— Слава Богу, что это произошло не в гардеробе леди Сазерленд. Иначе вы бы выдали нас.

Кейт прищурилась.

— Тихое урчание в моем пустом желудке заглушили бы крики Люсинды.

Слова Кейт часто смешили Финна. И не только потому, что она обладала остроумием, совпадавшим с его чувством юмора, но еще и потому, что Кейт нравилась ему. Эта мысль казалась Финну странной. Необычность ситуации заключалась еще и в том, что Финн жаждал спать с женщиной, которая вполне могла бы стать его другом. Такого раньше не случалось.

В районе Мейфэр Финн постучал в потолок, и кучер остановился экипаж у ресторана «Панч Боул».

— Я сейчас вернусь, — бросил он и быстро вышел из кареты.

Минут через десять Финн действительно вернулся с пакетом в руках.

— Это рыба с картофелем для одной голодной дамы, — сказал он.

Кейт сняла перчатки и открыла пакет.

— Вы будете?

— Могли бы и не спрашивать.

В течение некоторого времени они жадно поглощали рыбу и картофель. Наконец Кейт облизала пальцы и глубоко удовлетворенно вздохнула.

— Не понимаю, почему меня тянет поцеловать вас, мужчину, который постоянно меня бесит?

Финн сунул в рот последний кусочек картофеля.

— Мои губы всегда в вашем распоряжении, — заявил он.

Кейт засмеялась.

— Леди Сазерленд упомянула вашу семью. Я поняла, что у клана Ганнов сложилась особая репутация.

— Вы слышали, что нас называют главными смутьянами? Четыреста лет назад Ганны устроили беспорядки, и чтобы их утихомирить, им дали земли к северу от владений Сазерлендов. Одно время мы даже обладали титулом баронов, однако затем нас лишили его. До сих пор наша мать владеет поместьем в Хелмсдейле. Правда, от замка там осталась лишь груда камней.

— Вы часто навещаете родные края?

— Я не был там много лет. Мама приезжает раз в год в столицу, чтобы проведать нас с братом и сделать покупки.

— Странно, но ни у вас, ни у вашего брата нет провинциального акцента.

— Наша мать родилась в низинной части Шотландии и утверждает, что происходит из английского рода. Учеба в колледже и университете вытравила остатки шотландского акцента. Правда, порой у нас с братом проскальзывают местные словечки. — Взгляд Финна упал на губы Кейт. — Когда вы улыбаетесь, у вас на щеках проступают милые ямочки.

Финн выглянул в окно. Карета огибала Итон-сквер, приближаясь к особняку барона Брука. Он перевел взгляд на свою сообщницу, а затем достал из кармана брошь и положил ее в ридикюль Кейт.

— Мы должны добыть доказательства того, что все эти драгоценности по праву принадлежат вам. И в этом нам поможет их уникальность.

— Их уникальность?

— Да, у редких камней своя история. Я подозреваю, что драгоценности из вашей описи принадлежали королевскому роду. К тому же уникальность обеспечит высокую стоимость ювелирных изделий на аукционе. В Хаттон-Гарден живет один ювелир, венгр по происхождению. Его зовут Фабиан. Возможно, ему что-то известно о коллекции вашего дядюшки. К тому же он умеет хранить секреты, что немаловажно в вашей ситуации. Если нам удастся найти вора, похитившего коллекцию у вашего дяди, и заручиться поддержкой Адольфа Пикара, то мы сможем подать иск в суд.

— Я должна поблагодарить вас за то, что вы помогаете мне. — Сапфировые глаза Кейт блеснули в темноте. — Возможно, вам не стоило браться за решение моих проблем.

Финн вздохнул. Он бросил наживку, и Кейт проглотила ее. Все шло по плану. Но почему тогда Финн ощущал себя несчастным? Впрочем, у него был ответ на этот вопрос: Финну очень хотелось верить в историю, рассказанную Кейт. Внешне эта история вполне походила на достоверную. Но Финн ощущал в ней какой-то подвох.

— Я продолжу помогать вам, — обещал он. — Но мы будем искать не только драгоценности из описи вашего дядюшки, но и доказательства его права на владение ими.

Кейт вздохнула.

— Меня снова так и тянет поцеловать вас, но у меня это вызывает досаду.

— Почему?

— Влечение к вам отвлекает меня от дел.

Финн едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Это он отвлекает ее от дел? Кто бы говорил! Порой Финн испытывал влечение и к другим женщинам, но не такое неудержимое, как к Кейт. Ком подкатил у него к горлу, и ему вдруг стало трудно дышать. И причиной этому было присутствие мисс Уиллоуби в карете. Интуиция подсказывала Финну, что она испытывает то же самое.

Карета выехала на тихую улочку и замедлила ход. Кейт некоторое время смотрела в окно, на темнеющий кустарник церковного двора.

— Зачем вы приказали следить за мной? — неожиданно спросила она.

— Это не я приказал, а мое начальство из Скотленд-Ярда, — не моргнув глазом солгал Финн. — Для вашей же безопасности.

Честный ответ был бы сейчас некстати, он мог сорвать планы Финна.

— Но мы же договорились, что вы не будете докладывать обо мне в Скотленд-Ярд. — Кейт сердито взглянула на него. — Значит, вы рассказали им обо мне, о краже драгоценностей? Как вы могли?

— Ха! Значит, вы признаете, что совершили кражу?

На глаза Кейт навернулись слезы.

— Какой же вы предатель, Финн!

Финн сразу же пожалел о тех словах, которые вырвались у него. В эту минуту он ненавидел себя.

— Дело в том, что информация о вашей причастности к кражам поступила в Скотленд-Ярд не от меня. Они давно подозревали вас, Кейт, и это связано с Эдуардо. Мое начальство считает, что вы сотрудничаете с «Тиграми» и собираетесь вернуть себе драгоценности дядюшки для того, чтобы продать их на континенте.

— Я?! Да если я когда-то и симпатизировала анархистам, то эта симпатия умерла вместе с моим братом, мистер Ганн.