Кейт обвела глазами толпу гостей.

— Сегодня здесь довольно много мужчин в шотландских нарядах.

— Мой супруг, лорд Джордж Мюррей — горец. Поэтому мы часто просим гостей в приглашениях надеть традиционные наряды. — Маркиза ближе придвинулась к Кейт. — Мой муж говорит, что представители клана Ганнов считаются в Шотландии главными смутьянами.

— Горе тем, кто свяжется с ними, — промолвила Кейт и снова бросила взгляд на братьев.

Они были просто бесподобны в клетчатых килтах — мужских шотландских юбках. Короткое знакомство с братьями уже успело доказать Кейт правоту слов маркиза. Из-за Финна она оказалась в водовороте проблем и неприятностей. Финн и Харди притягивали к себе взгляды всех женщин и знали об этом.

Финн нисколько не был удивлен, обнаружив брата на концерте в доме Сазерлендов. Похоже, его никто не звал сюда, но он приехал без приглашения, чтобы встретиться с Гвен Леннокс. Впрочем, леди Сазерленд была не против его присутствия. Приезд Харди добавлял ее вечеру перчинку, без которой сонаты и арии могли показаться пресными.

Наконец Люсинда Мюррей, маркиза Сазерленд, с трудом оторвала восхищенный взгляд от красавцев в килтах. Она напоминала Кейт породистую скаковую лошадь.

— Насколько я знаю, вы находитесь в родстве с Артуром Уиллоуби, бароном Бруком, который не так давно скончался, — промолвила маркиза.

— Да, он приходился мне дядей, леди Сазерленд.

— Вы знатного происхождения, мисс Уиллоуби, и тем не менее выбрали для себя скандальный род занятий — сцену.

Кейт бросила взгляд на Финна и, увидев, что он направляется к ней, испытала облегчение.

— Это трудно объяснить… Понимаете, я обожаю танцевать и всегда стараюсь заниматься только тем, что нравится.

— Дорогая моя, точно так же объясняют свое призвание священники, — промолвил Финн, подходя к ним. — Добрый вечер, Люсинда.

Маркиза закатила глаза.

— Я надеялась, что с вашим приездом, а также с появлением вашего брата и мисс Уиллоуби вечер будет не добрым, а хотя бы отчасти скандальным, — заявила она.

Финн жестом подозвал брата.

— В таком случае вам повезло. Харди задумал очередную скандальную выходку.

Подойдя к хозяйке дома, Харди галантно поцеловал ей руку.

— Вы позволите мне испортить ваш вечер, Люсинда? — спросил он и, услышав смех маркизы, предложил ей взять его под руку. — Для начала покажите, где у вас стоят графины с виски.

Кейт проводила Люсинду и Харди взглядом, пока они не скрылись в толпе гостей.

— Зачем вы меня сюда привезли? — повернувшись к Финну, спросила она.

Финн взял ее руку и положил на сгиб своего локтя. Кейт, вздохнув, подчинилась.

— Вам не нравятся колкости и шуточки Люсинды? Пойдемте, Кейт, вечер только начинается, и нас ждет много интересного.

Он подвел ее к одному из столов, взял с полноса шоколадную конфету, завернул ее в ажурный фантик и положил в карман фрака.

— Немного сладостей изменят кислое выражение вашего лица и улучшат настроение.

— У меня нормальное настроение, я…

— Просто капризничаете, я знаю. Вам скучно без танцев?

— Нет, просто… концерты мне нравятся меньше, чем балы.

— Не спешите с оценками. Вас ждет сюрприз… а именно: номер семь из описи вашего дядюшки.

Кейт резко остановилась.

— Цейлонский сапфир в шестьдесят пять карат, сто два мелких сапфира общим весом в одиннадцать карат, два изумруда яйцевидной формы, каждый по карату, и все это оправлено в белое золото и платину. Именно так описана брошь под номером семь?

— Да, это брошь под названием Пантера.

От зажегшегося в глазах Кейт яркого огня по спине Финна забегали мурашки.

— На ком эта брошь? Где она?

— Скорее всего в шкатулке Люсинды. Во всяком случае, мы начнем с нее.

Они прошли через столовую, в которой многочисленная прислуга убирала со столов, а затем оказались в роскошном отделанном мрамором коридоре. Финн открыл не одну дверь, прежде чем они нашли черную лестницу. На третьем этаже они остановились в начале длинного коридора, и он попросил Кейт осторожно выглянуть из-за угла.

— Что вы видите?

Его дыхание обжигало ей ухо и повергало в дрожь все ее тело. Кейт увидела служанку, которая методично обходила все комнаты.

— Горничная стелет постели, — прошептала она.

Служанка тихо постучалась в очередную дверь, подождала немного и скрылась в спальне. Дверь за ней закрылась.

Финн схватил Кейт за руку и быстро повел ее по коридору. Их шаги заглушала ковровая дорожка. У поворота они остановились, и Финн, вытянув шею, выглянул из-за угла в небольшой холл.

— Если память мне не изменяет, здесь распложена спальня хозяйки дома.

— Похоже, вы с вашим братом успели побывать в спальнях всех замужних дам Лондона.

— Не все дамы замужем, — возразил Финн, увлекая ее за собой. — Среди них порой попадаются вдовы.

У дверей, ведущих в спальню Люсинды, он остановился и взглянул на Кейт.

— Вы прелестно морщите носик.

Кейт тут же изменила выражение лица.

— А вы обожаете совать свой нос в чужие дела. Кстати, он у вас выдающихся размеров. Да это и понятно, вы же ищейка.

— Большой нос — признак хорошего любовника, — промолвил Финн и привлек Кейт к себе. — Вспомните Сирано де Бержерака.

Кейт усмехнулась.

— Вы готовы совершить кражу, Кейт? — неожиданно спросил он.

Кейт хотела было возразить ему, но Финн приложил палец к губам и открыл дверь в спальню. Она отворилась со скрипом. Финн вошел первым и знаком приказал своей спутнице следовать за ним. Они оба замерли, прислушиваясь. Однако вокруг все было тихо.

Мягкий свет луны, падавший из окна, освещал кровать под балдахином и нишу, в которой находилась гардеробная. Кейт отдернула плюшевую портьеру и увидела несколько шкафов. Открыв дверцу одного из них, она обнаружила внутри ворох нижнего белья и… шкатулку с драгоценностями.

Финн попытался открыть ее.

— Заперта.

Кейт, не говоря ни слова, вынула две шпильки из своей высокой прически и выпрямила их. Однако все ее попытки открыть шкатулку оказались тщетными.

— Посмотрим, что сможет сделать Пенис, — промолвил Финн, доставая из кармана отмычку.

— Странное имя для отмычки, — пробормотала Кейт, уступая ему место.

— К тому же еще и неприличное, — согласился Финн и начал орудовать отмычкой.

Он то проталкивал ее в замочную скважину, то почти вынимал. Эти действия показались Кейт до того соблазнительными, что она залилась краской смущения. Отмычка наконец повернулась в замке, но полочки не выдвигались.