Глаза доктора искрились весельем. Его вообще было легко рассмешить.

Финн прищурился.

— Сегодня утром она поцеловала меня, то есть поцеловала шишку на моем лбу.

Доктор с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

— И вы были обезоружены нежным поцелуем.

Монти откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. Финн убрал со лба волосы.

— Эта особа доставляет мне массу беспокойства. Я на грани нервного срыва из-за нее. Вся эта ситуация меня страшно раздражает.

Монти почесал подбородок.

— А прежде женщины никогда не волновали вас?

— Никогда, — вздохнув, признался Финн. — В большинстве своем они меня раздражали. Часто ставили в тупик. Женщины, конечно же, возбуждали меня, вызывали плотское желание. Но никогда так сильно не…

— Не мучили? — подсказал доктор. Его улыбка бесила Финна. — Должен сказать, это большой прогресс.

Финн ослабил узел галстука.

— Как вы можете называть такое положение вещей прогрессом? — изумился он. — То есть вы хотите сказать, что теперь мое состояние улучшится?

Монти открыл блокнот и стал что-то писать карандашом.

— Не обязательно.

Финна удивляло, как легко они с Кейт переходили от гнева к страсти. Впрочем, это была не просто страсть. Финн ощущал нежность в поцелуях Кейт. Он помнил, как осторожно и трепетно ее губы касались шишки на его лбу, той самой, которую она нанесла ему револьвером.

— Вы полны жизненных сил, — задумчиво произнес доктор, склонив голову набок. — А это значит, что к вам вернулись сильные чувства и ощущения. Причем они могут быть разными — и позитивными, и негативными. Вы испытываете как приятные эмоции, так и вызывающие у вас досаду. — Монти помолчал, а затем промолвил: — Расскажите мне, пожалуйста, об этой женщине.

Тщательно подбирая слова, чтобы не наговорить лишнего, Финн охарактеризовал Кейт. Он назвал ее редкой красавицей и среди присущих ей качеств перечислил прежде всего ум и независимость. Когда Финн упомянул о необузданном испанском темпераменте Кейт, Монти усмехнулся.

Про себя Финн дополнил картину еще парой важных штрихов: Кейт, возможно, являлась пособницей анархистов и наследницей поместья, обложенного долгами. Он не знал, что сильнее провоцировало и притягивало его в этой женщине, — личные качества или сложившаяся ситуация, требовавшая от него бдительности и аналитических способностей.

Доктор заварил чай, налив кипятка в старый фарфоровый чайник с ободранной эмалью.

— В притягательности есть как позитивные, так и негативные стороны, — сказал он. — Точно так же обстоит дело с человеческим общением. В настоящее время ваша эмоциональная сфера не может отличить удовольствие, то есть позитивное волнение, от недовольства, то есть отрицательного чувства. У этой леди наверняка есть имя. Как ее зовут?

Финн вздохнул.

— Кейт.

Монти улыбнулся.

— Это уменьшительное имя от Катрин?

— Нет, от Катрионы.

— Катриона… Как мило! Какие симптомы болезни вы ощущали в эти дни?

— Потливость, дрожь, затрудненное дыхание, мне часто не хватало воздуха. Кроме того, я испытывал боли в груди и тошноту. — Финн откинулся на спинку дивана, стараясь расслабиться. — Время от времени у меня кружилась голова, и казалось, что я вот-вот потеряю сознание.

Финн перевел дух. В этой новой терапии было что-то унизительное, но он старался преодолеть себя и быть откровенным с доктором.

— У меня порой возникало чувство нереальности происходящего, — продолжал он. — Мне казалось, будто все это происходит не со мной. Иногда меня охватывал страх потерять контроль над собой или сойти с ума. И еще меня мучил страх смерти. Симптомы парестезии, как вы называете это явление, тоже были налицо: у меня возникало ощущение онемения, покалывания и жжения. Часто меня бросало то в жар, то в холод.

Монти все это время что-то быстро записывал в блокноте.

— Вся гамма симптомов, — пробормотал он. — А как вы себя чувствуете, когда находитесь вместе с Кейт?

— Некоторые симптомы усиливаются, а другие… — Финн задумался, глядя в облупленный потолок. — Другие исчезают.

— В таком случае, как вы думаете, можно ли сделать вывод, что Кейт вызывает у вас скорее приятное волнение, чем отрицательные эмоции?

— Я бы сказал, что она вызывает у меня и то и другое, — покосившись на доктора, уточнил Финн.

— А от рекомендованных мною упражнений есть польза?

— Да, они помогают. Я, как вы мне рекомендовали, вдыхаю воздух через одну ноздрю, а выдыхаю через другую. Это успокаивает. Но вот когда я выхожу из дома, у меня часто возникает состояние, близкое к истерике.

Монти положил ладонь ему на руку.

— А серьезные приступы не повторялись?

Доктор положил пальцы на запястье Финна, достал карманные часы и стал измерять пульс.

— Однажды вечером в карете мне стало дурно: показалось, будто стены салона надвигаются на меня, готовы раздавить. С тех пор я избегаю тесных темных замкнутых пространств.

— У вас ровный хороший пульс. — Доктор налил чаю себе и пациенту и добавил в чашку немного сливок. — Вы должны завершить рассказ о своих приключениях на северных территориях.

Финн сделал глоток чая и шумно вздохнул.

— Это ключевой момент в вашей истории болезни, и для правильного лечения мне нужно знать о нем все, — продолжал доктор, помешивая ложечкой чай. — Итак, продолжим вашу историю…

Финн почувствовал, что его сердце забилось учащенно.

— На чем мы остановились в прошлый раз?— Человек по имени… — Монти заглянул в свой блокнот, — по имени Абдул-Кадир Махадит пригрозил выколоть вам глаза…

Глава 9

— Я завидую вам, у вас такой шикарный кавалер! — подмигнув Кейт, промолвила маркиза. — Только не говорите об этом ни одной живой душе.

— Не беспокойтесь, никому ни слова, леди Сазерленд, — пообещала Кейт и вошла в роскошный концертный зал.

На низкой сцене стояло пианино в окружении букетов тигровых лилий. Вокруг сцены располагались ряды позолоченных кресел. Позади них стояли столы с закусками и десертами, вдоль которых прохаживались гости с бокалами в руках.

Элегантная хозяйка дома, сопровождавшая Кейт, устремила взгляд на группу джентльменов.

— Братья Ганны просто божественно хороши собой, не правда ли? — промолвила она, не сводя глаз с Финна и Харди.

— Довольно странно видеть их в шотландских килтах, — заметила Кейт.

— О, предками этих мужчин были пикты и древнескандинавские боги, — со вздохом сказала маркиза.

В порыве нахлынувших чувств она взяла бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта и залпом осушила его.