К горлу вздернулось чистое восхищение вперемешку со страстью, но быстро улеглось от мысли, что этот козел меня обманул. А ведь во время его доклада я могла бы догадаться, что он вполне в этих вещах шарит. Но все мои чувства в тот момент были завязаны на другой персоне. В полном смятении чувств я поплелась в другую сторону, чтобы начать уже сегодня работать. Время полдника прошло – пора уже. А то ведь и уволит, и я потом всю жизнь буду сожалеть, что не успела разобраться в этой мысленной сумятице.

К сожалению, время для перестройки мне не дали – вышвырнули раньше.

В понедельник, когда я уже почти радовалась началу новой недели после скучных выходных, Глеб собрал всех сотрудников перед стеклянной стеной. Выглядел он неважно, а говорил как-то тихо и равнодушно:

– У нас большие неприятности, господа. Сегодня ночью произошло несколько взломов наших постоянных партнеров. У двух полностью слили всю клиентскую базу, у трех просто положили сайты – и это наименьшая беда. В сравнении со сливом и выводом нескольких миллионов со счетов.

Мы все затихли и не дышали. Я – уж поболе прочих, ведь сама на их защитной программе обломалась и знала, насколько она продвинутая. Такую перепрыгнуть способен только сам Глебарисыч, но, судя по серому лицу, он в этом не участвовал. Я услышала свой вскрик будто со стороны:

– Одновременно взломали? У разных клиентов в разных городах? Невозможно же!

– Вот именно, – он на меня не посмотрел, а пялился в воздух перед собой, хотя и тщательно подбирал слова. – Невозможно, если только хакер не получил наши исходники. Это было не случайное пробитие, а продуманный планомерный взлом, который готовили не меньше двух недель. Надо говорить о последствиях? Мы попадаем на огромные штрафы, несколько судебных исков и заморозку всех новых договоров. Хорошая новость в том, что и из этой беды можно выплыть – если буквально за пару дней с нуля переписать и обновить ПО хотя бы у тех, кто пока с нами не отказался работать.

– Сделаем, Глеб Борисович! Хоть круглосуточно будем работать! – взволнованно пообещала Жанна.

Но он ее словно не услышал:

– Но есть и плохая новость. Кто-то слил весь исходный код прямо с нашего сервера.

Побледневший Сергей Сергеевич выступил вперед и едва слышно промямлил:

– Вы подозреваете кого-то из нас? Кого-то из моего отдела?

– Не вас, – Глеб покосился на меня. – Среди нас есть товарищ, который нам вовсе не товарищ. Лада, за мной. Отдел разработки – устройте мозговой штурм. Сергей Сергеевич, я жду вас в кабинете через час, будем вместе думать.

Я под странными взглядами и в полной тишине пошагала вслед за директором, не в силах прикинуть, зачем в такой ужасной ситуации он захотел пообщаться именно со мной. Но разгадка оказалась простой – я просто не хотела об этом думать. Глеб резким движением развернул монитор на своем компьютере в мою сторону и показал пальцем на черно-белое изображение.

– Я тогда улетел в Новосибирск, – его голос дрожал от едва сдерживаемой злости. – А это ты на записи с камеры на первом этаже. Выходишь самая последняя из сотрудников.

У меня все слова пропали. Я ведь радовалась, что тогда не попалась! Уже и забыла о своем маленьком приключении, и уж точно не подозревала, что оно всплывет таким боком. А Глеб даже не обвинял, он констатировал факты:

– Ведь я чувствовал, что ты неисправима. Мать родную продашь за шиш. Сколько тебе хоть заплатили, Лада Калинина? Только не говори, что слила все наши достижения просто так, из любви к искусству! Ты и на такое способна, у тебя же смысл жизни в том, чтобы людям подосрать.

Я кое-как обуздала голос и залепетала, зачем-то прижимая руку к сердцу:

– Это не я, Глебарисыч! Клянусь, что не я! Да, я тогда осталась. Да, пролезла к компьютеру. И да, собиралась напакостить – но ничего не вышло. Я не сливала коды! Я даже не отключила сервер, чтобы кто-нибудь другой пробрался!

Наверное, мое чистосердечное признание было каким-то не таким – не тем, после которого сразу успокаиваются и хвалят. Вот и глаза мужчины заблестели серыми льдинами, а голос сделался вообще сдавленным:

– Пошла вон отсюда. Город не покидай, место жительства не меняй. Я сейчас на взводе, потому теряюсь – посадить тебя на полный срок или тихо убить, чтобы никто не догадался? По тебе ведь даже скучать никто не будет.

– Глеб, ты ошибаешься… Я, может, и не лучший человек на свете, но…

– Пошла вон отсюда! Твой пропуск уже аннулирован!

После такого крика мне не оставалось ничего, кроме как убежать. Неподалеку от лифта я видела Дарью, которая провожала меня круглыми глазами и ни слова не произнесла. Она сразу поняла, в чем меня обвиняют? Они все об этом же подумали? Все эти Сережи, Николаи, Денисы, Жанны и Маргариты, имена которых я не поленилась выучить? Я так старалась, я так к ним привыкла, я так радовалась наступлению каждого нового понедельника, а они отвернулись от меня за секунду! Но крыса где-то здесь, сидит прямо в одной из стеклянных клеток и сейчас упивается своей безнаказанностью.

До ночи я ждала появления на своем пороге «Управления К». Да и ночью продолжала ждать, чего уж там. Но пока за мной не пришли. Это увеличивало надежду, но до конца не успокаивало. Я даже объяснить не могу, почему меня накрыло такой немыслимой обидой. Теоретически я могла что-то слить, но есть глобальная разница между «теоретически возможно» и «сделала». Взгляд Глеба мне тоже не понравился. Мы ведь с ним под одним столом сидели, танцевали, десятки раз общались, так сильно сблизились, а он вышвырнул меня как ненужную собачонку без доказательств. Хотя стоило признать, что доказательства у него были – я действительно в тот день покидала офис последней. И преступление как раз примерно совпадало по срокам. Я в этом деле кое-что понимаю: хакеры сначала получили код, потом прописали обходные вирусы, потом прогнали несколько раз тестовую версию, чтобы не приклеить к себе червя – на это все ушло не меньше недели. У них ведь не было права на ошибку, особенно если они собирались безболезненно вывести крупную сумму денег и раствориться в закате. Зачем сделано остальное? Клиентские базы тоже приличных денег стоят. Умершие сайты – возможно, просто оплошность, сработала допзащита и заблокировала многостраничники полностью. Но все равно это преступление серьезно отдавало личной заинтересованностью – не только хорошо нажиться, но и подосрать напоследок, как Глеб и выразился.

Я так не рыдала со времен учебы в младших классах. И не смогла бы объяснить