Егор присвистнул.

— Вот это да. Готовит себе достойную замену?

Лазаренко усмехнулся:

— Что-то вроде этого. А ты чего ждал — что он будет торговать хот-догами в парке культуры и отдыха?

Егор хмыкнул.

— Лучше скажи, зачем ты мне все это рассказываешь?

— А ты не понял?

— Хочешь «прощупать» эту троицу на предмет возврата к прошлой жизни?

Майор покачал головой:

— Не совсем. Думаю, эти ребята чисты. Но они могут дать нам какую-нибудь наводку. Покажу им протоколы осмотра мест происшествий. Один мастер всегда узнает руку и почерк другого мастера. По нюансам, по деталям… Дай сигарету!

Егор швырнул Максиму пачку «Кэмэла». Тот неторопливо закурил.

— А как же Алена Голубь? — спросил у него Кремнев.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты в самом деле не собираешься с ней встречаться?

Лазаренко выдохнул дым уголком рта и небрежно обронил:

— Я уже сказал, что нет.

— Ну, нет, так нет, — в тон ему проговорил Егор. — Слушай, а что, если я сам с ней поговорю?

Лазаренко пожал плечами:

— Валяй, говори. Только не переусердствуй.

— В каком смысле?

— Скажешь грубость — накатает «телегу».

Егор дернул уголком рта:

— А с какой стати мне говорить ей грубость?

— Но ведь она проститутка.

— Бывшая, — поправил Кремнев.

Майор пожал плечами:

— Ну и что? Начнешь копаться в ее прошлом, намекнешь на бывший род ее занятий… В общем, будь осторожней.

— Постараюсь. — Егор пододвинул к себе телефон и снял трубку. — Говори ее номер!

Максиму Лазаренко было тридцать девять лет. За долгие годы работы в «органах» он навидался всякого. Особенно в девяностых годах, когда людей расстреливали десятками — и так изо дня в день.

Угрожали Максиму множество раз. А иногда не просто угрожали, а пытались привести угрозы в действие. Но всякий раз, сцепив зубы, Лазаренко продолжал делать свою работу, не обращая внимания на запугивания, лесть и попытки подкупа.

Но такого, как сейчас, с ним не было никогда. Им снова пытались манипулировать, но на этот раз в роли «запугивателя» выступали не убийцы и воры, а собственное правительство. Правительство, на которое он в общем-то все эти годы работал.

Максим любил свою страну, верил, что она способна удержать свою независимость, верил в ее великое будущее. Ему не нравилось, когда правители начинали склоняться в сторону очередного «большого брата», будь то Россия или США.

И сейчас, когда Максиму пришлось стать невольным участником этих жутковатых игр в «перетягивание каната», он чувствовал себя не в своей тарелке.

Присутствие Кремнева лишь подливало масла в огонь. Поначалу он здорово раздражал Максима. Потом Лазаренко почувствовал к «москалю» симпатию. Тот не лез в бутылку, не пытался указывать, прислушивался к советам — в общем, знал свое место и не корчил из себя суперпрофессионала.

И все же в его присутствии Лазаренко до сих пор чувствовал себя слегка неловко, хотя и не показывал этого. Слишком холодными были его глаза, слишком твердым был очерк его губ, слишком резкими были морщины вокруг его сухого рта. Дьявол, желающий казаться ангелом. Волк в овечьей шкуре.

Этот диссонанс жесткой внешности и лояльного поведения немного нервировал Макса. Поэтому о полном доверии не могло быть и речи.

Кроме того, Лазаренко знал, что Егор зачастил к Ольге Кержнер. Похоже, Кремнев здорово запал на эту «жертву насилия». Лазаренко никогда не был монахом, но до того, чтобы крутить шашни с «фигуранткой дела», он никогда не опускался.

В общем, этой связи Лазаренко не одобрял, а сам Егор, после истории с Ольгой, сильно упал в глазах Максима.

Когда Кремнев высказал желание поехать к Алене Голубь, Лазаренко втайне обрадовался. Пусть едет. Чем меньше этот «москаль» будет путаться под ногами, тем лучше.

* * *

Алена Голубь мельком глянула на удостоверение, которое протянул ей Егор, и даже не попросила его раскрыть. Зато в лицо Кремнева она вгляделась пристально.

Егор выждал несколько секунд, давая девушке возможность вдоволь наглядеться на свое лицо, затем поинтересовался:

— Могу я войти в квартиру?

Алена, не проронив ни слова, посторонилась, и Кремнев вошел.

— Разуваться нужно? — спросил он.

Она отрицательно качнула головой и указала на дверь гостиной:

— Проходите, садитесь.

Кремнев прошел в гостиную. Огляделся. Обстановка была, что называется, с претензией на роскошь. Резное дерево, мрамор, бронза. В общем, именно то, что Егор и рассчитывал увидеть.

— Где можно сесть? — вежливо осведомился он.

Алена кивнула на кресло. Егор сел и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх.

— Если хотите, можете закурить, — сказала она и села на диван.

Кремнев потянулся в карман за сигаретами, но передумал. Он встретился к Аленой взглядом и тут же отвел глаза. В какое-то мгновение ему показалось, что эта девушка читает его мысли — столько понимания, спокойствия и скепсиса было в ее взгляде.

— О чем будем говорить? — спросила Алена.

— О вашем прошлом, — ответил Егор.

Девушка чуть прищурила серо-голубые глаза.

— Вы думаете, что это интересно? — небрежно спросила она.

— Еще не знаю, — сказал Кремнев. — Нужно сначала послушать, а потом делать выводы.

Алена вздохнула, взяла со столика сигареты, вытащила одну длинными бледными пальцами и вставила в рот. В каждом ее движении, в каждом жесте было столько кошачьей грации, что Егор невольно залюбовался.

Алена прикурила от простой пластиковой зажигалки и взглянула на Кремнева, прищурив глаза от дыма.

— Только давайте без обиняков, — сказала она. — Я не люблю, когда юлят.

Егор хмыкнул:

— Я тоже. Не против, если я буду задавать вопросы? Так легче начать беседу.

Алена пожала острыми плечами:

— Задавайте.

— Вы были проституткой?

Кремнев думал, что она удивится или возмутится, но в лице Алены не дрогнул ни один мускул.

— Не просто проституткой, а проституткой для элиты, — спокойно поправила она. — Моими клиентами были мужчины очень высокого полета.

Егор не удержался от усмешки.

— Вы как будто гордитесь этим.

Усмехнулась и Алена: