Егор глубоко, в последний раз, затянулся, швырнул окурок в пепельницу, сгреб со стола фотографию и спрятал ее в карман. Поднялся с кресла.

— Спасибо за помощь, — грубо сказал он.

Игрок поднял ладонь и легонько пошевелил пальцами.

— Аревуар, гражданин начальник.

Кремнев вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

— Ментяра позорный, — злобно проговорил Игрок, схватил со стола пачку сигарет и яростно запустил ею в захлопнувшуюся дверь.

Лазаренко вышел из кабинета начальника и вытер платком потный лоб. Новый поворот событий не столько взбодрил его, сколько окончательно сбил с толку.

Полковник Балога распорядился продолжать дело. Но говорил он с Максимом хмуро и сдержанно. Лазаренко попытался прощупать почву, разузнать, что там и как, но полковник был тверд, как кремень, и не «повелся» на намеки Максима.

Час спустя Лазаренко впустил в кабинет Егора Кремнева, подождал, пока тот усядется на стул, и протянул ему тонкую бумажную папку.

— Вот! — сказал Лазаренко и положил папку на стол. — Все, что удалось узнать о твоей Лере! Можешь ознакомиться.

Кремнев взял листок и начал читать вслух:

— Алена Владимировна Голубь. 1985 года рождения. Не замужем. В Дэнск приехала в 2002 году. Поступала в Театральный институт. Не поступила. Через год повторила попытку, но с тем же успехом. С 2003 года занималась проституцией. С 2005 года в сводках рейдов полиции нравов не значится. Адрес: улица Лесная, дом 10, квартира 106.

Егор отложил листок и улыбнулся.

— Отлично. Что будем делать дальше? Поедем и возьмем ее?

— За что? — вскинул брови Лазаренко.

— Как, за что? У нас есть фотография, где она стоит в обнимку с тремя мужиками, двое из которых мертвы. Тебе этого мало?

Майор Лазаренко посмотрел на Егора сочувственным взглядом.

— Ну и что эти твои фотографии доказывают? — поинтересовался он. — Что Алена Голубь, она же Лера, была проституткой? Ну, была. Что встречалась с Мазуром и братьями Голышевыми? Возможно, да. И что с того?

Егор молчал, озадаченно хмуря лоб.

— Проституток у нас не судят, — продолжил Лазаренко. — Тем более — бывших. Ну, привезешь ты ее сюда, а она тебе: «Гражданин начальник, если хотите о чем-то меня спросить — обращайтесь к моему адвокату». И все. Концы в воду. Ищи их потом.

Егор хмуро посмотрел на сыщика и дернул уголком рта.

— Что же ты предлагаешь?

— Я предлагаю установить за Аленой Владимировной Голубь наружное наблюдение. Поводов для ее задержания у нас нет. Но, если она в чем-то замешана, у нас есть все шансы это узнать.

Кремней обдумал слова майора и кивнул.

— Ты прав, — нехотя признал он. — Когда начнем наблюдать?

Лазаренко выключил электрочайник, поставил на стол чашку с заваркой и небрежно сообщил:

— Уже начали.

* * *

Три дня наблюдения ничего не дали. Алена Голубь вела размеренную и вполне пристойную жизнь. Она ни с кем не встречалась. Выходила из дома раз в день. Прогуливалась с ребенком в парке, по пути заходила в продуктовый магазин. Погуляв по парку часа два, возвращалась домой.

Скучная, неприметная жизнь образцовой домохозяйки. Лишь одна деталь могла заинтересовать следствие. А именно: куда бы ни отправилась Алена, рядом с ней всегда находился высокий, подтянутый, коротко стриженный мужчина. Они почти не разговаривали. Алена катила перед собой коляску, а мужчина просто шел рядом, изредка — с наигранным безразличием — поглядывая по сторонам. Он не был похож на мужа или друга семьи. Он был похож на охранника.

Зачем Алене Голубь понадобился охранник? От кого он ее защищал? Чего она так боялась? Все эти вопросы оставались пока без ответа.

Однако на четвертый день наблюдений кое-что начало проясняться. В одиннадцать часов вечера к подъезду, где жила Алена Голубь, подъехал черный «Мерседес», из которого вышел высокий стройный мужчина в элегантном костюме и с черным кейсом в руке.

Он задрал голову и посмотрел на освещенные окна дома. Затем достал из кармана сотовый телефон, нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху.

Через несколько секунд у окна квартиру, в которой жила Алена Голубь, возник стройный девичий силуэт. Окно открылось. Алена выглянула вниз и помахала молодому человеку рукой. Другая ее рука — с телефоном — была прижата к уху.

Незнакомец помахал в ответ. Затем сложил мобильник, убрал его в карман, поставил машину на сигнализацию и вошел в подъезд.

Черноволосый скуластый оперативник, наблюдавший за этой сценой из окна припаркованного на другой стороне улицы «Москвича», поднес ко рту черный микрофон и сказал:

— Похоже, у нашей голубки гости.

* * *

— Есть! — сказал Лазаренко.

Егор оторвал взгляд от экрана компьютера и посмотрел на Лазаренко.

— Ты о чем?

Максим грохнулся в кресло и вытер рукавом потный лоб.

— Мы выяснили имя любовника Алены Голубь. Это некий Игорь Лапин. Глава охранного агентства «Щит и герб».

— Щит! — насмешливо выругался по-английски Егор.

Лазаренко ухмыльнулся:

— Я вижу, ты в совершенстве владеешь английским.

— Как своим родным. И зачем нам понадобился этот Игорь Лапин?

— Пока не знаю, — ответил майор. — Но это единственное, что у нас есть.

Егор все еще смотрел на приятеля-полицейского с сомнением.

— С чего ты вообще взял, что в деле замешана женщина? — недовольно спросил он.

Лазаренко усмехнулся.

— Ты, Егор, человек неглупый. И, наверное, шпион хороший. Но сыщик из тебя, уж извини, некудышний.

Кремнев пожал плечами.

— Поживем — увидим.

Егор Кремнев шел но широкому светлому коридору и с интересом разглядывал стайки юных длинноногих созданий, толпящихся возле дверей с надписью «Приемная комиссия».

Девчонки были замечательные. Некоторые из них зубрили стихотворения и басни, другие взволнованно расхаживали по коридору, нахмурившись и выкуривая одну сигарету за другой, третьи весело болтали друг с другом, не проявляя никаких признаков беспокойства.

Вышагивая мимо юных, разгоряченных волнением нимф со всеми их платьицами, юбками, духами, быстрыми взглядами и улыбками, Кремнев вдруг почувствовал себя пожилым многоопытным мужчиной. Почти стариком, все главное в жизни у которого уже было за плечами. Не сказать, чтобы это чувство было приятным.

Егор усмехнулся своим мыслям. На ум ему вдруг пришли чьи-то давным-давно заученные, но до сих пор незабытые стихи.