Джей усмехнулся этому слову. На одной из редких встреч смотрящих, когда ещё летали редкие самолеты, угрюмые парни, каждый с огромной кобурой под мышкой, в очередной раз решали, что делать и как менять стратегию и тактику борьбы. На той сходке были двое русских. Один из них и рассказал, что слюнявых у них называют так. Странно, у кого из этих северян возникла бредовая идея сравнить жестокую охоту мерзких тварей со старой как мир, такой милой безобидной детской игрой в догонялки.

— Пиат-наж-ки… — произнёс он вслух, словно пробуя на вкус непривычные звуки. Английское название, «тэг», было гораздо короче и звучало чётко и ясно, и тоже подходило по смыслу. Джей снова улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как однажды, давным-давно, в том невероятно далёком отсюда детстве, вместе с другими мальчишками из своего двора, увлёкшись этой игрой, стремительно удирал от длинноногого рыжего соседского приятеля Пита, который водил. И как он, маленький Джонатан Сэмюельсон, бежавший изо всех сил, налетел на торец внезапно открывшейся двери подъезда их дома и почти проломил себе череп. За дверью оказалась мама, она как раз собралась в магазин. Кровищи тогда было! Сорс зажмурился, словно это происходило с ним сейчас, и смахнул навернувшиеся слёзы. Разбитый окровавленный лоб трещал, в глазах стояли радужные круги, а мама кричала так, словно он уже умер. Но больше всего, на всю жизнь, он запомнил её глаза, наполненные ужасом за него и эти её слова: «Никогда, слышишь? Никогда больше не играй в пятнашки! Понял?…» От её крика, минуту назад такая бравая, вся дворовая ребятня трусливо попряталась по всем щелям, ожидая справедливого возмездия за нерадивость и неосторожность. А потом мама заплакала, вытирая ему кровь с лица своим платком, и, отведя глупого, но бесконечно любимого сына домой, долго возилась с раной, срезая вокруг пропитанные кровью космы, промывала, обрабатывала, бинтовала голову…

Сорс посмотрел на пистолет. Патронов к «рапам» на брошенных полицейских складах оставалось много. Ещё хватит на большое количество серых или слишком медлительных слизистых. Сорс не понаслышке знал, что если застать слюнявого со спины и не дать себя обнаружить, то свинец очень хорошо разносит твёрдый, не успевший размякнуть, клиновидный череп. А ещё есть доля секунды на удачное поражение за мгновение перед необратимым превращением, ящер на это время теряет контроль над своим телом, занятый «управлением пластичностью». Чем смотрящий и пользовался не один раз. Нужно только иметь талант ловить момент.

Сорс усмехнулся своим тяжёлым мыслям и выстрелил прямо в середину створки. Многократно усиленный бесконечной круглой стеной помещения, звук выстрела оказался просто оглушающим.

— Просто сногсшибательно, — произнёс, слегка оторопев, смотрящий и потряс головой.

Стекло рассыпалось на тысячи блестящих зеленоватых осколков. С улицы сразу же потянуло свежестью тёплой южноафриканской весны. Сорс, помня о деле, быстро выбежал на улицу и осмотрелся. Вокруг было пустынно и светло. Вечерело, и солнце уже спряталось за зданиями. Станция была окружена однообразными серыми бесконечно высокими этажками и чахлыми куцыми деревцами с редкой молодой листвой. Один из многочисленных пригородов Кейптауна, спальный район Бот-Ривер. Некогда многолюдный, теперь пустынный по причине всеобщей эвакуации.

Отрезвлённый этой простой, но весьма своевременной мыслью, а также вспомнив, что там внизу Нтонга один и рискует быть погребенным своими собственными руками или растерзанным очередной волной, Сорс неохотно откинул воспоминания и подбежал к длинной скамейке, стоявшей недалеко от входа в подземку. Он скинул с плеч рюкзачок, выключил фонарик и убрал пистолет, затем устало присел на скамью и достал передатчик.

— Цикада, Цикада, приём. Вызывает Лайон.

С паузой в пять секунд он повторил позывные.

Рация молчала. Он ещё несколько раз переключил каналы, вновь и вновь производя вызовы. Ответа не было.

Сорс посмотрел на свой задачник, в надежде, что где-то остался работающий на мощном бесперебойнике спот оллнета. Задачник так же показывал отсутствие всякой связи.

— Дьявол! Неужели опять опоздали? Кто нибудь, ответьте! Ребята, есть кто на связи?

Спустя пару секунд рация издала шум, как-будто приняв чей-то слабый сигнал.

— Чёрт бы побрал эти короткие волны.

Джонатан огляделся. Судя по симптомам, передаче мешало обилие армированного метробетона вокруг. Придётся искать чистое место или забираться повыше. Он вздохнул и осмотрелся. Этажки тянулись бесконечными рядами во все стороны от площади, в центре которой стоял широкий приземистый цилиндр станции подземки. Значит, нужно было лезть в один из домов. Сорс попытался связаться по задачнику хотя бы с Зулусом, — предупредить, что задерживается, — но сигнал не мог пробить толщу земли. Джей сунул рацию в рюкзак, встал, с усилием распрямив порядком уставшие ноги, и трусцой побежал к ближайшей, самой высокой на вид, этажке.

* * *

До Строево, судя по картам и проводнику, оставалось километров пять, после того как смотрящие проехали столько же от поворота с шоссе, когда дорога внезапно, без обиняков, закончилась. Неожиданным образом старая раскрошенная бетонка упёрлась в перевёрнутый взрывом пласт земли. Дальше, на добрую сотню метров, вместо ровного дорожного полотна шла вспаханная неведомым могучим пахарем гряда сырой рыхлой земли, перемешанной с большими, похожими на куски великанского торта, многослойными обломками того, что осталось от дороги и от каких-то строений, прежде стоявших около неё. Зачем и кому понадобилось взрывать дорогу здесь, вдали от поселений, было совершенно непонятно.

Ир довольно резко остановил машину и вышел, оглядываясь. На всякий случай, он снял «палыч» с предохранителя. Долго преследовавший их густой преобладающий хвойный лес остался в километре позади. Вокруг, прямо от дороги простирались какие-то то ли болота, то ли низины поймы какой-то мелкой речушки, с редкими порослями кустарника и тощих березок, и огромными площадями, заросшими высокой травой и камышом. Лишь изредка торчали по обочинам короткие чахлые ели, не сумевшие вырасти в полный рост на болотах. И здесь группу снова настигла первобытная тишина. Всё вокруг молчало, словно присматривалось к непрошеным гостям и выжидало. В воздухе стоял вязкий жирный запах сырой земли. Невдалеке, слева от кучи, словно врастая в неё, тянулся какой-то бетонный забор с ромбовидными выпуклостями на щерблённых боках, местами поросший густым зелёным мхом.

Надежда тоже вышла из машины и встала рядом с мужем, оглядывавшим кучу обломков.

— Ты никого не чувствуешь рядом, малыш?

Девушка прикрыла глаза и задержала дыхание на пару мгновений.

— Нет, здесь ни души… Кроме нас, конечно. Хотя я не уверена.

Ир снова посмотрел на разрушенную дорогу.

— Странно. Кто и, главное, зачем её взорвал? Пятнашкам здесь неоткуда взяться, серым — тоже…

Он принюхался.

— Гляди-ка… Запах какой. — Он присмотрелся к комьям земли под ногами. — После дождя, конечно, так тоже пахнет, но… — он присел и взял один из комьев в руки. — Свежая…