Арлито продолжил:

— Пора Выбора настала, когда мне исполнилось двенадцать. Как сейчас помню, это случилось, когда я ложился спать…

Безумно хотелось спросить, как это происходит, но я отложила вопрос, потому что для мага важнее было другое.

— Все родители боятся, что их дети примут дар, а значит, отправятся на обучение в орден. Надо ли говорить, как этого боялась моя матушка? Но она рассказывала неправильные страшилки: про девочку, у которой Спящий забрал маму, про мальчика, у которого все умерли. Я принял дар в надежде, что Спящий лишит меня маменьки и начнется счастливая жизнь. Понимаешь? Я принес ее в жертву. Помню, как дрожал под одеялом, представляя ее мертвой. Плакал, ругал себя. Не спал до утра. Каково же было мое удивление, когда дверь распахнулась, — он зажмурился.

Прошло семьдесят лет, но те события все еще задевают его!

— Тогда казалось, что Спящий пожалел меня и не забрал ничего, одарив сполна. Маги ордена удивлялись моему редкому дару — я был универсалом и мог сам выбирать, кем стать… То есть все стихии были подвластны мне, я выбрал огонь и воздух.

— Матушка тяжело перенесла твой отъезд?

Арлито скривился:

— Рыдала, волосы на голове рвала. Поехала со мной, чтоб кормить и оберегать — ее маги выставили из обители. Она побунтовала и успокоилась, а может, ее успокоили. Поселилась в хижине недалеко от крепости, носила мне еду и угасала на глазах. Умерла она спустя пять лет. Высохла от тоски.

И опять по велению проклятой эмпатии захотелось обнять и утешить Арлито. Семьдесят лет его точит чувство вины, и он ничего не может изменить. Про то, как наступает пора Выбора, спрашивать было неудобно. Воцарилось неловкое молчание, и я страдала вместе с Арлито, представляла его тощую мать с закрытыми глазами и склонившегося над ней черноволосого подростка.

Арлито встал, громыхнув табуретом, и его огромная тень растянулась на всю стену, увешанную старинными свитками и неумелыми рисунками. Казалось, книги на стеллажах вздрогнули и затрепетали. Маг шагнул в темноту и завозился между стеллажами, свечи он с собой не брал, потому что, как и в прошлый раз, его глаза горели оранжевым светом и плыли в черноте будто бы сами по себе.

Наконец Арлито вернулся с тремя книгами под мышкой, положил их на стол и похлопал по верхней, стряхивая пыль.

— Вианта, поскольку вы… ты потеряла память, очень рекомендую прочитать эти фолианты, там ответы на многие вопросы.

Он что же, помогает мне? Намекает, что я привлекаю внимание и веду себя неадекватно?

— Спасибо, — уронила я, открыла книгу и чихнула от пыли. — Очень бы хотелось все вспомнить, а то чувствую себя младенцем. Удивительно, но я могу читать, знаю буквы. Наверное, еще много чего знаю и умею.

— Помнишь, какое главное правило этого мира?

— К сожалению, нет.

— Всем дается счастья и горя поровну, это считается справедливым. Если Спящий дает что-то важное, он забирает что-то не менее важное, на землях Справедливости нет совершенно счастливых и несчастных.

— Интересно. Если я богата, значит, мне должно не везти в чем-то другом?

— Да.

— Хм… Расскажи обо мне, какой я была, что умела.

— Насколько мне известно, Вианта… ты умело обращалась с коротким мечом и двумя ножами, стреляла из лука не хуже мужчин и отлично держалась в седле, но… — Он замолчал и посмотрел на меня с тоской. — Мне хотелось бы, чтобы ты осталась такой, как сейчас. Раньше у тебя был сквернейший нрав. Если будет нужно, обращайся за помощью!

— Еще раз спасибо, — напряженно улыбнулась я.

Как учит история, все средневековые аристократы лгут, играя в свои игры, — доверять нельзя никому. Но лучше маг-союзник, чем маг-неприятель, просто с ним надо держать ухо востро.

— Помоги отнести мне книги в спальню.

Я взяла верхнюю — огромную, с пожелтевшими от времени страницами и кожаным, тисненным золотом переплетом. «Житие первых людей, и как ныне жить подобает». Полезная информация! Арлито на полусогнутых шел впереди, я топала за ним, зажав книгу под мышкой, а правой рукой держа канделябр.

Оказавшись возле лестницы, я заметила спускающегося со второго этажа синеглазого стражника. Он нес шлем в руках, и русые пряди наискосок прилипли ко лбу, он взирал на меня восторженно.

— Помоги мне.

Едва я проговорила, как он спикировал коршуном, забрал у меня книгу и свечи, задул их одну за другой. Я не спешила к себе, находиться рядом с ним было волнительно и приятно, хотелось поцеловать его. Чтобы он запрокинул мою голову и припал к моей шее, чтобы трепетать от каждого прикосновения. Наверняка у него нежные и требовательные губы, и без одежды он красивее, чем в ней. Здешние мужчины мускулисты за редким исключением, и соблазны подстерегают на каждом шагу.

— Отнеси в мою спальню, — распорядилась я, ожидая, что он пойдет вперед, но стражник не спешил, смотрел на меня с обожанием — не как на женщину, которую желают, а как на сошедшее с небес божество.

— Не знаю, насколько это важно… Я хочу поблагодарить вас.

Близость этого мужчины волновала меня, но спать с ним я не собиралась — он мне не по статусу, просто мне нравилось щекотать нервы, испытывать томительное вожделение. Правильнее дождаться мужа и с ним выяснить, насколько страстное мое новое тело.

— Скажи лучше, как тебя зовут?

— Амиль. Неважно. То, что вы сделали… Спасибо.

— Ты о чем?

— О людях на базаре, о девочке с высохшей рукой.

— Ааа. Понятно. Идем.

Он топал позади, я слышала его дыхание.

— Меня продали в детстве, — проговорил он, останавливаясь возле скамейки, что возле балкона. — Хозяин учил меня драться и выставлял против зверей и против других людей. — Он провел по шраму. — Это я получил в бою.

— Мне жаль, — сказала я совершенно искренне, задумалась ненадолго. — Подожди-ка. Я не ослышалась, в мире Справедливости существует рабство?

— Только если человек потерял свою жизнь. Тот, кто его спас от смерти, становится хозяином. Я умирал, и отец отнес меня богатому торговцу, тот заплатил магу, и он излечил меня.

— Знаешь что, я дарую тебе свободу. Если останешься, будешь получать жалованье, если уйдешь… Мне хотелось бы, чтоб ты остался, но принуждать тебя не имею права.

Амиль опустился на колени и склонил голову:

— Отныне как свободный человек клянусь служить вам. Моя жизнь ваша.

Растрогавшись, я положила руку ему на голову — он замер и боялся даже дышать:

— Спасибо, я ценю твой выбор.

Почувствовав чужое внимание, я заметила, что дверь в мою спальню приоткрыта, и Арлито наблюдает за мной. Когда понял, что замечен, вышел и проговорил, нимало не смутившись: