– Лирика, – Клэр поспешила прервать историю, которая разворачивалась в богатом воображении Лирики. – Это просто камешек, видишь? Он не светится. – И сразу прикусила губу, но про себя добавила: «Уже нет».

– Но я же видела! – не унималась Лирика. – Точно тебе говорю. – Она потыкала камешек мизинцем, Клэр тут же поспешила сжать вокруг него пальцы снова.

– Это мой счастливый камешек! – живо воскликнула Клэр. – Я использую его, как пресс-папье… – Но она осеклась под пристальным взглядом Лирики. Клэр отвела глаза. Взгляд юной прядильщицы не то чтобы был обвиняющим, скорее… скорее уязвлённым.

– Элейна, – медленно произнесла Лирика, – если ты забыла свои воспоминания, как ты можешь быть уверена, что тебя зовут Элейна? Или что ты прядильщица?

Клэр снова отвела глаза. Ей всем сердцем хотелось рассказать Лирике правду о том, кто она такая – Клэр Мартинсон, без пяти минут шестиклассница, принцесса-самоцветчица, младшая сестра Софи.

Но.

Ленты в волосах Лирики были роялистско-синими. И Клэр пообещала Клео не впутывать в это её младшую сестру. Лирике лучше ничего не знать. Так безопаснее. И всё же враньё Клэр становилось всё запутаннее. Каждая новая ложь рассерженно садилась ей на грудь, словно говоря: «Ты нас придумала – чего ты хочешь от нас?» Она от этого так устала. И ей не хватало сестры рядом.

И вот она решила рассказать Лирике правду.

Вроде того.

– Я уверена не на все сто, – признала Клэр. – Но, – поспешила добавить она, – я знаю, что хочу, чтобы в Арден вернулись чудеса. Чтобы единороги свободно гуляли по нему. И что я твой друг.

Клэр наблюдала, как Лирика обдумывает её слова. Она практически видела, как нити повествования сплетаются перед ней, и гадала, какие рассказы та однажды напишет. Клео хотела стать историком, увековечивать реальные события, но что-то подсказывало Клэр, что, возможно, она станет писателем. Что она будет прясти рассказы, которые лишь отчасти будут правдой.

Как вдруг вокруг талии Клэр оплелись руки. Опустив глаза, она увидела русалочьи косички и жгутики на голове Лирики.

– Спасибо за пуанты, – негромко поблагодарила её девочка. А затем, так тихо, что Клэр едва расслышала: – Спасибо, что спасла меня. – После чего она ушла.

Передвигаться по коридору Плетёнок бесшумно не составляло труда. Толстые ковры заглушали даже самые тяжёлые шаги.

Видеть, однако, было не так-то легко.

– Ай! – пискнула Клэр от боли, налетев на край стола. Она закрыла рот ладонями, чувствуя, как слёзы щиплют ей глаза. Её кто-нибудь слышал? Прошла секунда, затем ещё одна. Не последовало ни скрипа двери на втором этаже, ни обеспокоенного оклика госпожи Плетёнки. Постепенно её дыхание выровнялось.

Клэр двинулась вперёд, ускорив шаг. Она выставила руку вперёд и следила за тем, чтобы её бездонный рюкзак не шуршал. Три метра… полтора метра… Она взялась за ручку двери и очутилась на свежем воздухе, в котором, как обычно, чувствовался лёгкий привкус соли.

Время было позднее, но по улицам ещё прогуливались некоторые прядильщики. Они любовались лентами, украсившими город к Звездопаду, и наслаждались тёплым нектаром, неспешно гуляя рука об руку. И хотя пара-тройка из них с опаской поглядывали на тёмные тени, большинство держались расслабленно. Они не спешили, когда останавливались, чтобы посмотреть на луну, поскольку не боялись нападения призраков. Очевидно теперь, когда королева пообещала жителям Ардена свою защиту, многим из них захотелось познакомиться с ночью поближе.

Казалось, никто не обратил внимания на девочку, тихо направлявшуюся к Историуму. Она украдёт зубец и доберётся до Ткацкого моста вовремя, чтобы встретиться с Клео и благополучно сбежать.

Или у неё ничего не выйдет, и…

Нет, нельзя думать об этом.

За прошедшие часы в театре стало так же тихо, насколько в нём было просторно. Контраст с дневным буйством красок и звуков казался зловещим. В воздухе висел тяжёлый запах дыма, и Клэр на секунду представила, как самосветы в углублениях каменной стены зажглись, ярко осветив гобелены с портретами величайших историков, которых когда-либо знал Арден. Она почти видела среди них лицо Нэта, с его лучистыми карими глазами, вихрами волос и всем прочим, улыбающееся со стены. Первый земледелец за более чем три сотни лет, увековеченный в Историуме прядильщиков.

Клэр вошла через заднюю дверь, которая, как она и рассчитывала, осталась открытой. Ранее днём она аккуратно просунула под неё камешек, чтобы её не смогли плотно запереть. Сейчас Клэр шла на цыпочках мимо примерочных кабинок. Бледно-розовый свет её камешка сперва осветил обувную гардеробную, затем залы для репетиций, и наконец она очутилась в фойе. Зубец – узел любви по-прежнему лежал на своём алмазном дереве-помосте. Ничто не потревожило алмазные ветви с тех пор, как она видела их в последний раз. Они всё так же росли вверх и вокруг зубца, переплетаясь между собой в плотный цельный короб. Короб, который невозможно разбить.

Клэр стащила со спины бездонный рюкзак и достала из него ножницы, которые она купила в Выставочном ряду Плетёного Корня. Она осторожно соединила лезвия вокруг верёвки и принялась стричь. Лезвия мелькали у неё перед глазами, а она вспоминала историю ножниц Ардена, которую ей как-то рассказала Сена. Она узнала от ковательницы, что во время Войны гильдий с их помощью отбивались от вязанья прядильщиков. Правление королевы Эстелл посеяло смуту, но, если верить Лирике, отношения между гильдиями натянулись ещё до того, как Эстелл взошла на трон. Клэр задумалась, возможно ли, что Арден когда-нибудь изменится.

Верёвка порвалась, и каждый мускул в её теле напрягся. Она приготовилась бежать, если зазвучит сигнал тревоги. Но ничто не нарушало тишины. Одно препятствие было позади, но впереди её ждала ещё сотня. Она подошла к витрине.

Наконец она задышала нормально. Во всяком случае, настолько нормально, насколько это возможно, когда ты совершаешь ограбление. Алмазная витрина сверкала в свете её камешка. Каждая из тысяч её граней была отшлифована до ослепительного совершенства. Клэр словно смотрела на затмение.

Как можно тише Клэр опустила розовый камешек на пол, и мерцание витрины ослабло. Она по-прежнему сияла, но уже терпимо.

Клэр достала карандаш и внимательно на него посмотрела. Карандаш Шарлотты Полынь всегда походил скорее на веточку, чем на обыкновенный простой карандаш, но этой ночью он напоминал её особенно сильно. На нём даже появилось крошечное зелёное пятнышко, похожее на молодой листок. Клэр попробовала стереть его большим пальцем, но у неё не вышло. Она прищурилась, и её губы медленно сложились в улыбку. Зелёное пятнышко в самом деле было крошечным проклюнувшимся листиком. Неважно, как долго Клэр будет им пользоваться, карандаш никогда не испишется. Он всегда будет точно такого размера, как надо.

– Надеюсь, этот листок принесёт мне удачу, – прошептала Клэр. – Помощь мне не помешает.

Лодка, которую раздобыла для неё Клео, отчалит всего через несколько минут. К рассвету она должна быть далеко-далеко отсюда. Далеко от так называемого принца. Далеко от пустой алмазной дерево-витрины.